Наш общий друг (Книга 1 и 2)

Диккенс Чарльз

– Что же, ваш отец скоро придет?

– Не знаю. Не могу сказать.

– Как же так? Вы мне ответили: "Должен быть дома", следовательно, если он вышел, то недавно?

– Я думала, он вернулся, - пояснила Плезент.

– Ах, вы думали, он вернулся! Следовательно, его дома не было? Как же так?

– Хорошо, не буду вас обманывать. Отец на реке.

– Промысел у него все тот же?
– спросил незнакомец.

– О чем это вы?
– Плезент попятилась от него.
– И что вы, собственно, от нас хотите?

– Повредить вашему отцу я не хочу. И уверять вас, что мог бы ему повредить, тоже не хочу. Мне надо

поговорить с ним. Скромное желание, правда? Секретов тут никаких нет, и вы можете присутствовать при нашей беседе. И говорю вам прямо, мисс Райдергуд, выжать что-нибудь из меня, поживиться на мой счет вам не удастся. Ваша ссудная лавка и ваши квартиры со столом обойдутся без такого клиента, как я. И вообще по вашей части на мне и шести пенсов не заработаешь. Оставьте это попечение, и у нас с вами дела пойдут на лад.

– Но вы все-таки моряк?
– упорствовала Плезент, точно этого было достаточно, чтобы иметь на него какие-то виды на предмет поживы.

– И да и нет. Был когда-то моряком и, может, опять буду. Но я не по вашей части. Уж поверьте мне на слово.

Разговор достиг того переломного момента, когда волосы мисс Плезент вполне могли рассыпаться по плечам. Так и случилось: они рассыпались у нее по плечам, и она стала закручивать их, исподлобья глядя на незнакомца. Пристально рассматривая ладно сидевшую на нем матросскую одежду, мисс Плезент углядела большой нож в ножнах, висевший у него наготове у пояса, и свисток на шнурке, надетом на шею, и короткую, свинцовую дубинку с шипами, выглядывающую из кармана широкой верхней куртки или бушлата. Он сидел, спокойно глядя на нее, но эти видимые глазу дополнения к его костюму, эта густая шапка волос и бакенбарды цвета пакли придавали ему грозный вид.

– Поверьте мне на слово, - повторил незнакомец, Плезент молча кивнула. Следом за ней и он молча кивнул головой. Потом поднялся и стал ближе к камину, сложив руки на груди и поглядывая то в огонь, то на Плезент, которая, тоже со сложенными на груди руками, стояла, прислонившись к каминной доске.

– Чтобы не скучать в ожидании вашего отца, - вдруг заговорил он, расскажите-ка мне, как у вас тут теперь - частенько моряков грабят, убивают?

– Нет, - ответила Плезент.

– А все-таки, случается?

– Поговаривают, будто в Уэппинге * и Рэтклифе, вообще в тех местах, неспокойно. Да пойди разбери, где тут правда, где ложь!

– Вот именно! Да и кому это нужно - грабить, убивать?

– И я того же мнения, - подхватила Плезент.
– Была бы нужда! А ведь моряки, дай бог им здоровья, и сами при себе ничего удержать не могут.

– Правильно! Обчищать их и так можно, без смертоубийства, - сказал незнакомец.

– Конечно, можно, - согласилась Плезент.
– Их обчистят, а они опять на корабль и опять при деньгах. Корабль самое хорошее место для моряка, и чем скорее он туда попадет, тем лучше. В плавании ему самое житье.

– Знаете, почему я об этом спрашиваю?
– Незнакомец поднял глаза от огня.
– Со мной однажды тоже вот так разделались и бросили, думали, что мертвый,

– Да неужто?
– воскликнула Плезент.
– Где же это с вами случилось?

– Где случилось?
– задумчиво повторил незнакомец, поглаживая правой рукой подбородок, а левую опуская в карман куртки.
– По-моему, где-то здесь, поблизости. В какой-нибудь миле отсюда.

– Вы пьяный были?
– спросила Плезент.

– Мне чего-то подсыпали.

Вина я не пил. Одного глотка хватило, чтобы одурманить. Понимаете?

Плезент, нахмурившись, покачала головой. Это должно было означать, что она все поняла и негодует.

– Надо по-честному, а это никуда не годится! Разве можно так поступать с матросом!

– Такие чувства делают вам честь, - сказал незнакомец с хмурой улыбкой, потом добавил вполголоса: - Тем более что ваш отец, по-видимому, их не разделяет. Да, мне тогда нелегко пришлось. Я всего лишился и еле отстоял свою жизнь - так ослаб.

– А эти люди хоть поплатились?
– спросила Плезент.

– Расплата последовала страшная, - с еще большей серьезностью ответил незнакомец, - но я тут ни при чем.

– А кто же?
– спросила Плезент.

Он указал пальцем вверх, медленно опустил руку и, снова взявшись за подбородок, устремил взгляд на огонь. Плезент Райдергуд уставилась на него своим, унаследованным от отца, косым взглядом, чувствуя, что поведение этого человека, державшегося так таинственно, строго и спокойно, все больше и больше начинает тревожить ее.

– Ну, как бы там ни было, - сказала она, - а я, признаться, рада, что они поплатились, и не хочу этого скрывать. Такие злодеяния только кладут тень на наше дело. Я, как и сами моряки, против всяких покушений на них. Меня еще покойная матушка наставляла: с моряками, говорила она, надо вести дело по-честному и чтобы никаких грабежей, никаких побоев.
– Что касается честного ведения дел, то мисс Плезент охотно брала бы и брала, когда предоставлялась возможность, - по тридцать шиллингов в неделю за комнату со столом, которые не стоили и пяти шиллингов, и совершала операции в ссудной лавке на столь же справедливых основах. И все же совесть у мисс Райдергуд была такая чувствительная и сердце такое нежное, что стоило кому-нибудь нарушить ее принципы, как она становилась поборницей прав матросского племени и ополчалась тогда даже против отца, которому редко осмеливалась перечить.

Говорить дальше Плезент помешал сердитый отцовский возглас: "Ну, ты, попугай!", и отцовский головной убор, который его рука запустила ей прямо в лицо. Привыкшая к тому, что он только таким способом и выражает свое понимание родительского долга, Плезент утерлась волосами (как водится, рассыпавшимися у нее по плечам) и опять закрутила их в пучок на затылке. Таков был второй обычай, которого придерживались обитательницы гавани в пылу словесных или кулачных поединков.

– Вот научили попугая болтать!
– пробормотал мистер Райдергуд и, подняв шапку с полу, подскочил к дочери боком, норовя толкнуть ее локтем и головой, потому что разговоры на такую деликатную тему, как ограбление моряков, приводили его в бешенство, а сегодня к тому же он был не в духе.
– Чего расстрекоталась! Сложила ручки и готова стрекотать, как попугай, хоть до утра. Делать тебе больше нечего!

– Оставьте ее в покое, - сказал незнакомец.
– Мы с ней разговаривали. Какая в этом беда?

– Оставить в покое?
– возмутился мистер Райдергуд, оглядывая его с головы до ног.
– А вы разве не знаете, что она моя дочь?

– Знаю.

– А то, что я не позволю своей дочери болтать, как попугай, тоже знаете? И не только ей не позволю, а и никому другому. Да вы, собственно, кто такой? Да вам, собственно, что здесь надо?

– А вы замолчите, тогда я скажу, - резко осадил его незнакомец.