Наш общий друг (Книга 1 и 2)

Диккенс Чарльз

– Ваше мнение тоже такое?
– снова обратился мистер Боффин к секретарю, внимательно глядя на него.

– Я повторяю, тут надо полагаться на чувство, - ответил Роксмит.
– И мне кажется, что чувства мисс Уилфер очень тонки и благородны.

– Теперь послушаем твое мнение, Нодди, - сказала миссис Боффин.

– Мое мнение, старушка, - заявил Золотой Мусорщик, - твое мнение.

– Значит, - сказала миссис Боффин, - мы все согласны, что воскрешать имя Джона Гармона не нужно. Пусть покоится в могиле. Мистер Роксмит говорит, что надо полагаться на чувство, но, боже ты мой! сколько на свете таких дел, где лишь на чувство

и надо полагаться! Ну, хорошо! А теперь, голубушка моя Белла, и вы, мистер Роксмит, послушайте, что я еще надумала. Когда мы с мужем впервые заговорили о моем желании усыновить мальчика-сиротку в память Джона Гармона, я сказала: "Как утешительно думать, что какому-нибудь бедняжке пойдут на пользу деньги Джона и он не будет такой несчастный, заброшенный, каким был Джон!"

– Браво!
– воскликнул мистер Боффин.
– Так и сказала, слово в слово! Бис!

– Подожди, Нодди, - возразила ему миссис Боффин.
– Это еще не все, не вовремя ты со своим "бисом". Я от собственных слов не отказываюсь, как тогда говорила, так и сейчас скажу. Но вот умер наш малютка, и стало мне думаться: а может быть, я тут больше всего сама себя ублажала? Все разыскивала такого ребенка, чтобы и личиком помилее и чтобы приглянулся мне. Ведь если хочешь сделать добро, так делай это ради самого добра, а уж о том, что тебе нравится или не нравится, забудь!

– А может быть, - сказала Белла, и, может быть, тут она вспомнила те странные отношения, которые когда-то связывали ее с ныне покойным Джоном Гармоном.
– ...Может быть, воскрешая это имя, вы хотели дать его ребенку не менее милому вам, чем его тезка. Ведь к нему вы всегда питали нежные чувства.

– Вот какая вы добрая, голубушка!
– сказала миссис Боффин, пожимая ей руку.
– Нашли чем меня оправдать! Может статься, так оно и было. Конечно, доля правды здесь есть, но только доля, а не вся правда. Впрочем, сейчас это не важно, ведь мы решили, что с именем Джон Гармон надо покончить.

– И оставить его только в воспоминаниях, - задумчиво проговорила Белла.

– Вы лучше меня сказали, голубушка. "И оставить его только в воспоминаниях". Ну, так вот, я и надумала: если брать на себя заботы о каком-нибудь сироте, пусть он будет для меня не баловнем, не забавой, а ребенком, которому надо помочь ради него самого.

– И не обязательно, чтобы хорошенький?
– спросила Белла.

– Нет, - твердо ответила миссис Боффин.

– И не обязательно, чтобы располагал к себе?
– спросила Белла.

– Нет, - повторила миссис Боффин.
– Не обязательно. Уж как будет, так будет. Есть один хороший мальчик, которого судьба не побаловала такими достоинствами, но он честный, работящий и заслуживает того, чтобы ему помогли. Вот я и решила, если о себе не думать, значит ему и надо помочь.

Тут в дверях появился лакей, который не так давно был оскорблен в своих лучших чувствах. Он подошел к Роксмиту и извиняющимся тоном доложил о госте с предосудительным именем "Хлюп".

Все четверо участников совещания переглянулись между собой и замолчали.

– Позвать его сюда, миссис Боффин?
– спросил Роксмит.

– Да, - сказала она. После чего лакей удалился, потом снова появился в сопровождении Хлюпа и вышел, преисполненный негодования.

Заботами самой миссис Боффин Хлюп был одет в черную пару, и портной, шивший ее, получил от Роксмита приказ пустить в ход все свое искусство, чтобы по возможности

скрыть на ней пуговицы и застежки. Но хилость фигуры Хлюпа ваяла верх над всеми ухищрениями портновской науки, и теперь он стоял перед членами совещания точно Аргус *, ослепляя их поблескиванием, подмаргиванием, сверканьем и мерцаньем сотни ярких металлических глаз. Изысканный вкус какого-то неизвестного шляпника снабдил его головной убор черной лентой, закупленной, вероятно, оптом; лента была плоеная от тульи до полей и сзади заканчивалась бантом, при виде которого воображение человеческое пасовало и разум поднимал бунт. Особые силы, присущие ногам Хлюпа, уже успели собрать его брюки гармошкой у щиколоток, а на колени напустить мешками; руки, наделенные такими же способностями, вздернули рукава к локтям, обнажив кисти. Ко всему этому великолепию следует добавить чрезвычайно короткие фалдочки да зияющий провал на том месте, где полагается быть животу, - и портрет Хлюпа будет готов.

– Ну, как там Бетти, дружок?
– спросила его миссис Боффин.

– Спасибо, ничего, - ответил Хлюп.
– Шлет вам поклон, благодарит за чай и за все заботы и справляется о здоровье вашего семейства.

– Ты только что пришел, Хлюп?

– Да, сударыня.

– Значит, пообедать еще не успел?

– Нет, сударыня, но собираюсь. Разве я забуду, как вы мне наказывали: не уходи, пока тебя не угостят мясом, пивом и пудингом... Нет! Их четыре было! Я же помню - сам подсчитывал, когда ел. Мясо - раз, пиво - два, овощи - три... а кто же четвертый? Пудинг! Вот кто четвертый!
– Тут Хлюп запрокинул назад голову, широко открыл рот и засмеялся, сам не свой от восторга.

– А питомцы? Как они, бедняжки?
– спросила миссис Боффин.

– Все обошлось, сударыня! Поправляются!

Миссис Боффин переглянулась с остальными тремя членами совещания и потом проговорила, поманив к себе мальчика.

– Хлюп!

– Да, сударыня!

– Подойди поближе, Хлюп. Скажи, тебе хотелось бы обедать здесь каждый день?

– Каждый день, и чтобы все четыре, сударыня? О сударыня!
– Чувства, нахлынувшие на Хлюпа, вынудили его стиснуть в руках шляпу и согнуть правую ногу в колене.

– Да. И чтобы тебя взяли сюда совсем и заботились бы о тебе, если ты заслужишь наши заботы?

– О сударыня!.. А как же миссис Хигден?
– Хлюп сразу забыл о своем восторге и, попятившись назад, с озабоченным видом закачал головой.
– Миссис Хигден-то как же? Она на первом месте. Лучшего друга, чем миссис Хигден, у меня и быть не может. За нее, за миссис Хигден, надо крутить. Если за нее не будешь крутить, что с ней станется?
– При одной только мысли, что на миссис Хигден может свалиться такая непоправимая беда, Хлюп побледнел и пришел в страшное волнение.

– Ты прав, Хлюп, прав!
– сказала миссис Боффин.
– И не мне тебя отговаривать! Но мы об этом позаботимся. Если подыщем кого-нибудь, кто будет крутить за Бетти Хигден, ты переберешься сюда на постоянное житье, а ей и по-другому можно помогать, не только тем, что каток крутить.

– Да все равно!
– воскликнул ликующий Хлюп.
– Ведь крутить-то приходится по ночам. Здесь я буду днем с утра до вечера, а как ночь, так крутить. Спать я не захочу, бог с ним, со сном! А уж если приспичит вздремнуть, - после минутного раздумья смущенно добавил он, - что ж, вздремну у катка. Сколько раз так бывало - кручу и сплю, да еще как сладко!