Наша Маша

Ola.la

– Что это? – разворачиваю я тюремную робу необъятного размера и не понимаю, что мне с этим делать – на тряпки что ли пустить.

– Это тебе, – улыбается девчонка, которая младше меня всего на пару лет. – Надеть.

– Спасибо, – хлопая наливающимися слезами глазами, прижимаю я одежду к себе и внезапно понимаю, что в таком наряде мне даже явно не очень разборчивого Мэрла не соблазнить.

– Мне так жаль… – бормочет Бет и вдруг обнимает меня своими тонкими ручонками, всхлипывая вместе со мной. – Мне так жаль твоих друзей, Машаблин.

– Да. Да. Спасибо, – ошарашено киваю я, провожая застывшим взглядом выходящую девушку, и машинально опускаюсь на уже не

так сильно пугающий матрас – выбора-то нет.

Озарение приходит молниеносно. Правда, как всегда, не вовремя, то есть с жутким опозданием. Черт, у меня же якобы сегодня ночью погибла целая толпа близких людей, а я там улыбалась, лучась весельем, когда сообщала об этом. Что ж, будем надеяться, что это все было списано на пережитый мной шок, и меня никто не счел слишком жестокой, безразличной или вообще опасной маньячкой. На всякий случай нужно будет запереться на ночь. Вот только тщательно изученная мной дверь камеры никакого засова изнутри не имеет, что, в общем-то, логично: зачем пленникам запираться?

Нужно будет хотя бы проволоку какую-то отыскать, заодно попытавшись объяснить Рику всю правду о необходимости запирать двери в столь сложные времена. Заодно и от будущих проблем их, неразумных, спасу.

Я торопливо, забившись в угол и оглядываясь на даже ничем не занавешенную дверь, стаскиваю с себя пижаму частями, чтобы не обнажать слишком большие участки тела, и переодеваюсь в робу, которая на мне даже слегка висит. Устало возвращаюсь на койку, допиваю свою минералку, машинально жую подозрительный крекер, принесенный мне Бет вместе с одеждой, и с мыслями о том, что нужно осмотреться, найти тут кухню и вспомнить путь до туалета, закрываю глаза, перед которыми проносятся совершенно невероятные варианты перевода слова «проволока» на английский язык. А вдруг, заснув здесь, я проснусь уже дома?

====== 5. Ночной недожор и прочие кошмары ======

Я распахиваю глаза, удивленно моргая и вглядываясь во встревоженное лицо Дэрила, который смотрит на меня и неразборчиво бормочет что-то о том, что я кричала. А он просто проходил мимо, просто решил проверить, просто понимает, каково это – видеть кошмары по ночам. Я робко касаюсь его шершавой ладони пальцами и слегка сжимаю. Он ведь даже не догадывается, что я все-все про него знаю. И точно так же понимаю его.

Слегка приподнявшись на подушке, я шепчу уже почти поднявшемуся с края моей койки Дэрилу робкую просьбу остаться и несмело улыбаюсь, видя его растерянный взгляд. Сейчас, ночью и в темноте, он выглядит гораздо моложе, расслабленней, чище и смелей. Во много раз смелей, осторожно убирая с моего лица прядь волос, заправляя ее за тут же запылавшее ухо, которого коснулись его пальцы, и пристально глядя мне в глаза.

Которые внезапно распахиваются, чтобы снова встретить встревоженный голубой взгляд. Совсем не такой, который нужно. Я, еще плохо соображая, что сон, а что явь, торопливо отдергиваюсь от тонкой руки, протянутой к моему лицу и с ужасом пытаюсь связать хотя бы пару слов на тут же позабытом английском. Ведь по-русски эта маньячка точно не понимает!

– Ты кричала, – подозрительно ласковым голосом говорит Кэрол, и я украдкой глазею по сторонам, надеясь, что здесь нигде нет никаких цветов, на которые она могла бы отвлечь мое внимание.

– Спасибо, – пытаюсь проявить вежливость, надеясь, что таким образом избавлюсь от столь неприятного мне общества этой ненормальной, которая зачем-то приперлась ко мне среди ночи.

Но она не уходит, что-то еще успокоительно бормоча, а я ей категорически не верю. Ну не могла же я, в самом деле, вдруг кричать? Или могла? Мой сонный мозг,

наконец, приходит к пониманию того, что план по возвращению домой этой ночью провалился. А может быть, именно эта стриженая зараза и помешала мне? Может быть, условием является спокойный сон до утра? Или кола на ночь? А возможно, коробка конфет? И остается только надеяться, что для этой цели сгодятся любые шоколадные конфеты, а не наши отечественные, которые уж точно в этой американской дыре мне не найти вовек. Я скорей Дэрила соблазню, чем отыщу в местном магазине нормальную шоколадку!

– Как ты себя чувствуешь? – снова тянет ко мне руку эта назойливая особа, делая вид, что хочет пощупать лоб на предмет наличия повышенной температуры, а меня пробирает ознобом.

Вжавшись в холодную стенку, я понимаю, что бежать некуда, а Кэрол уже построила в своем больном мозгу версию про смертельную заразу, пришедшую в тюрьму вместе со мной, явно положившей глаз на их ненаглядного Дэрила. А чего, удобно устроилась тетка: если начать с меня, то Рик на нее не сильно обидится. Ну, убили какую-то Машублин Чупакабру, ну и ничего страшного, может, и правда болела чем-то неведомым ветеринарной науке. А потом, когда она во вкус войдет, всем это привычно будет, еще и помогать станут!

Нет, это нужно пресекать на корню, решаю я и, зажав уши ладонями, чтобы не нанести вреда своей и без того расшатанной психике, визжу, что есть мочи, сметая криком Кэрол в дальний конец камеры. Женщина хватается за сердце, а в проеме двери тут же показывается взлохмаченная голова Рика, который, судя по его взгляду, все еще спит и видит страшный сон. Хотя, кажется, он так смотрит почти всегда. Мне пора уже привыкать, иначе тоже получу сердечный приступ однажды.

– Что случилось? – интересуется он почему-то не у меня, а у подозрительно быстро отошедшей от испуга Кэрол.

Та что-то слишком тихо и торопливо рассказывает внимательно слушающему и совсем плохо выглядящему шерифу, а я изо всех сил напрягаю слух, чтобы уловить суть. Мало ли какой заговор против меня тут уже плетется! Нужно быть ко всему готовой, если я, в самом деле, хочу попасть домой целой и невредимой! Интересно, а если мы будем есть конфеты на пару с Дэрилом и спать ляжем с ним же, у меня получится утащить его в наш нормальный мир?

А что? У меня целая комната есть, поселю его там, спать мы будем в одной кровати, в еде он неприхотлив, судя по виду, ванную надолго занимать не будет, папе понравится своей немногословностью, братцу – крутостью, а маме… А вот маме он точно не понравится. Хотя, с другой стороны, пусть лучше не нравится, а то как пойдет к нашему с папой ужасу, по стопам Кэрол, как начнет бегать за мужчиной младше себя… на целых несколько лет!

– Как ты? – вырывает приблизившийся Рик меня из сладких дум о Диксоне, валяющемся на моем розовом покрывале дома.

– Нормально, – киваю я настороженно, понятия не имея, что ему только что наговорила про меня тихо выскользнувшая в блок Кэрол.

Судя по тому, с каким видом Граймс проводит ладонью по лицу, пытаясь стереть, кажется, поселившееся там навеки выражение усталости – ничего хорошего он обо мне не услышал. А если учесть еще и то, как он опасается приблизиться или коснуться меня, с тревогой оглядывая и явно не решаясь что-то сказать или спросить, то дело совсем плохо. И, наверное, стоило бы попытаться что-то объяснить, рассказывая, что Кэрол та еще маньячка, и она все наврала, но из темного блока вдруг снова слышится тихий голос этой, явно страдающей бессонницей, мадам. А вот бормотание ее собеседника заставляет меня встрепенуться и широко распахнуть глаза, подаваясь вперед.