Наша трагическая вселенная

Томас Скарлетт

— Как можно скорее. Сначала надо обговорить это с Хейди и перенести несколько заказов. Главное, что палатка у меня уже есть. Я разведу костер и буду ждать появления Зверя. Возьму с собой хороший фотоаппарат.

Я не смогла произнести вслух того, о чем подумала: по-моему, Тиму надо было плюнуть на «Орб букс», снова сделать своего героя рогоносцем средних лет и написать настоящий хороший роман. Мысль о том, что он станет делать все это ради того, чтобы написать «зеба росса», меня удручала, и я уже чувствовала себя виноватой в том, что сама предложила ему этим заняться.

Я услышала глухой удар у себя за спиной и обернулась. Кристофер упал с дивана.

— Спасибо, — сказал Тим. — Вы мне очень помогли.

— Удачи! Дайте знать, когда определитесь с датами похода.

— Чтобы вы за меня молились?

— Именно!

Я положила трубку и подошла к дивану. Кристофер лежал на полу там же, где упал. У меня мелькнула мысль, а не умер ли он.

— Кристофер?

— Кто это

был? — спросил он.

— Автор из «Орб букс». Почему ты на полу? Что случилось?

— О чем вы разговаривали? Я услышал что-то про зверей. Думал, у меня опять галлюцинации.

— Говорили о работе. Не бери в голову.

— Ты смеялась.

— Ну работа иногда бывает смешной, — вздохнула я.

— Малыш, мне так плохо, — проговорил он. — Где я?

— Кажется, на полу. Ты что, упал с дивана?

— Я не помню. Все как в тумане.

— Ну-ка давай, помогу тебе встать. Дать одеяло?

— Да, пожалуйста.

— И чаю?

— Да. Мег?

— Что?

— Пожалуйста, не оставляй меня одного. Все вокруг будто покачивается.

Я разыскала одеяло, лишь частично покрытое собачьей шерстью, и уложила Кристофера обратно на диван — с пультом от телевизора и чашкой чая. Я мечтала о том, чтобы снова зазвонил телефон. Следующие несколько часов я просидела за кухонным столом с «Радикальным лечением» в руках, а Кристофер тем временем включил телевизор на большую громкость и смотрел программу о цивилизации ацтеков, а после нее — программу о Стоунхендже, и я нисколько не сомневалась в том, что обе передачи он уже видел. Слабое солнце ранней весны ласково освещало поверхность кухонного стола. Беша развлекалась тем, что поднималась по лестнице на второй этаж, сбрасывала оттуда теннисный мячик, бежала за ним, брала в зубы и возвращалась наверх. Я догадалась об ее игре по тому, что видела и слышала: сначала на лестнице раздавались ритмичные удары мяча — пам-пам-пам, — а потом, подпрыгивая, в прихожую закатывался сам мяч, лысый, давным-давно лишившийся своего зеленого ворса. После этого Беша тихо сбегала по лестнице, и в итоге я едва успевала увидеть ее черный хвост, как она хватала мяч и убегала. Дальше я слышала топ-топ-топвверх по лестнице — с мячом в зубах Беша поднималась чуть медленнее. Некоторое время она лежала наверху и жевала мяч, а потом все повторялось заново. Кристофер пытался бросать пронзительные взгляды сначала на нее, потом на меня, а потом просто сделал звук телевизора еще громче. В следующий раз он бросил на меня пронзительный взгляд, когда я закашлялась, — кашель был таким сильным, что пришлось выпить три стакана воды, прежде чем я смогла подняться за ингалятором.

«Радикальное лечение» оказалось не совсем тем, чего я ожидала. Непонятно было, каким образом оно очутилось среди всех этих книг по самосовершенствованию. Пожалуй, ничего полезного для Кристофера там не наблюдалось. Это была антология всевозможных трудов о действии плацебо и о том, что сознание обладает контролем над телом, — в общем, было бы правильнее отнести эту книгу к истории медицины или научно-популярной литературе. В одной из первых глав был отрывок из «Молота ведьм», средневекового текста о способах борьбы с колдовством. В этом отрывке, в частности, рассказывалось, каким образом ведьмы лишали мужчин их «детородных органов». Средневековые авторы утверждали, что колдунья в буквальном смысле ничего там не удаляла, а заставляла мужчину поверить в то, что у него этого органа не было. В отрывке говорилось и об импотенции: «Если орган постоянно вял и муж поэтому никогда не может познать свою жену, то это признак естественной холодности. Если же орган приходит в движение и становится твердым, но муж не может довести акта до конца, то это признак колдовства». [38] Еще в книге имелся отрывок из работы одного гомеопата XIX века о силе воздействия так называемого Sac Lac — гомеопатической версии сахарной таблетки, которую этот врач рекомендовал прописывать тем пациентам, которые полагали, что им прописали слишком маленькие дозы «настоящего» лекарства. Здесь приводились рассуждения историков медицины и антропологов об эффекте плацебо и о том, как его действие проявлялось иначе со временем в разных экспериментальных группах. В одном исследовании выдвигалась следующая теория: общество, где люди уверены, что получают наилучшее медицинское обслуживание, процветает, а общество, где достойный уровень лечения доступен лишь власть имущим и богачам, приходит в упадок.

38

Пер. Н. Цветкова.

Во второй части книги рассматривался современный взгляд на эффект плацебо. В одной работе приводились результаты эксперимента, показавшего, что таблетки голубого цвета оказывают на пациентов успокаивающее воздействие, а розовые, наоборот, побуждают к какой-либо активности, хотя и в тех и в других нет никакого активного вещества. Исследование, которому была посвящена другая работа, показало, что животные и растения

тоже положительно реагируют на лечение с помощью плацебо. В предпоследней главе рассматривался вопрос о том, что, возможно, раз плацебо действует даже на животных и растения, его эффект формируется в сознании у целителя, а не у пациента, ну и строились предположения, что бы это могло означать. Глава была написана известным ученым Клодом Дюбуа, который пребывал в опале в связи со своим исследованием, доказавшим, что гомеопатические средства оказывают ощутимое воздействие на человеческий организм. Когда Дюбуа проводил эксперимент, в этом не было ничего предосудительного, и журнал «Нейче» опубликовал его результаты. Вскоре в лаборатории ученого появилась группа известных скептиков, затеявших собственное исследование. Они попытались повторить его опыт, но у них ничего не получилось, зато они нашли множество всевозможных ошибок в его эксперименте. В конце концов они заключили, что Дюбуа, осознанно или нет, исказил результаты опытов, и его эксперимент, таким образом, был признан неудачным. В своем очерке в «Радикальном лечении» Дюбуа говорил о способности человека сознательно воздействовать не только на свое заболевание, но и на ход научного эксперимента. Можно ли дать исследованию команду завершиться желаемым образом, также как ты велишь собственному организму пойти на поправку? Если да, писал Дюбуа, значит, возможно и обратное. В таком случае о чем же говорили его положительные результаты и отрицательные результаты скептиков? Не о том ли, во что верили люди, проводившие эксперимент?

Я дочитала книгу, приготовила Кристоферу обед, вымыла посуду и проверила, есть ли у него все необходимое, и только после этого надела пальто и собрала сумку. В сумке, среди прочего, лежал «Второй Мир», который я собиралась завезти Джошу и поэтому для надежности хранила спрятанным в пакет. Кристофер, когда я начала собираться, уже смотрел программу об Атлантиде, затерянном континенте. Передача в основном состояла из компьютерной графики на тему начала и конца цивилизации, как описывали это Платон и другие. В тот момент показывали примерно 8000-й год до нашей эры — масса Земли, выглядевшая весьма неправдоподобно, распадалась на две части. На экране демонстрировался монтаж из кадров с усыпанными драгоценностями дворцами, длинными каменными дорогами, глубоким рвом, храмами с нарисованными на них священными глазами и людьми с оливковой кожей и очень высокими скулами. Вдруг земля задрожала. Началось мощное землетрясение, за которым последовали приливные волны и взрывы. Голос за кадром вопросительно произнес: «Атлантида исчезла навсегда?» И тут пустили рекламу.

— Хорошо, что у них тогда везде стояли видеокамеры, правда? — сказала я.

— Это компьютерная анимация, — поправил меня Кристофер.

— Я знаю. Хотела пошутить.

— Я понял.

Он обернулся и посмотрел на меня.

— Куда ты идешь?

— Тебе за лекарствами. Ну и заодно выгуляю Бешу. Ей бы надо побегать, да и мне не помешает немного воздуха.

Беша спала уже около часа, устроившись в кресле рядом со своим теннисным мячиком, но как только я закончила мыть посуду, она вскочила и принялась ходить за мной хвостом. Теперь она стояла у дверей с мячом в зубах и смотрела то на меня, то на Кристофера, то снова на меня. Я несколько раз кашлянула.

— Ты что-нибудь нашла в этой книжке?

— Вроде бы да. Не знаю, смогу ли я это купить, но попробую.

— Только ты не очень долго, ладно? Я без тебя не справлюсь.

— Постараюсь как можно быстрее.

Он слабо улыбнулся.

— Спасибо, что выручаешь меня. Прости, что я так расклеился.

— Ничего, — утешила я его. — Как рука?

— Получше, если о ней не думать.

— Ладно, побегу, а ты давай выясни, действительно ли это жители Атлантиды построили Стоунхендж и правда ли, что лемминги пытаются вернуться на Атлантиду, когда прыгают со скал в воду.

— Ладно тебе, не издевайся. Мне нравится. Я себя лучше чувствую, когда это смотрю.

Какая же я брюзга. И про деньги до сих пор ему не рассказала.

В машине я поймала местную радиостанцию. В новостях продолжали говорить о Звере из Дартмура: ведущий как раз брал интервью у историка из Эксетерского университета о том, какие еще звери встречались в Девоне. Я подумала: хоть бы Тим этого не услышал. Профессор рассказывал о нашумевшей когда-то истории со Следами Дьявола: ночью 8 февраля 1855 года на снегу обнаружили следы неизвестного животного. Было похоже, что следы ослиные, однако они раздваивались. Очевидно, животное смогло самостоятельно преодолеть расстояние более двадцати миль: следы начинались в Эксмуте и вели через Лимпстоун, Паудерхем, Старкросс, Доулиш и Тейнмут в Тотнес. Они шли по крышам домов, и, если верить следам, животное будто проходило сквозь стены и стога сена. В газетах того времени об этом много писали, особенно в «Лондон иллюстрейтед ньюс». Люди предполагали, что следы могли принадлежать барсуку, какой-нибудь птице или даже кенгуру — незадолго до этого две особи как раз сбежали от своих хозяев, живших в этой части Англии. Профессор сказал, что появление этих следов осталось для всех загадкой.