Наше преступление
Шрифт:
Рыжовъ сперва не могъ предупредить Ивана объ опасности, потому что все время на глазахъ вертлись парни, потомъ сказалъ себ: «пущай, мн какое дло», а подъ конецъ сильно опьянлъ. Парни налзали на Ивана. Онъ отшвыривалъ ихъ съ такой силой,- что т падали, и грозилъ, если не уймутся, всерьезъ отколо-тпть ихъ.
Рыжову это иравилось. «Вотъ потха-то, — думалъ. онъ, — пущай... вотъ Ванюха дровъ-то изъ ихъ нало-маетъ... пущай не угрожаютъ»... Но передъ самымъ отъздомъ мысли и симпатіи Рыжова перемнились. Иванъ отпихнулъ отъ себя назойливо пристававшаго Лобова,
Что же касается Ивана, то на него, давно не пившаго и не подозрвавшаго опасности, водка по-дйствовала сокрушительно.
Онъ былъ такъ пьянъ, что едва перетащилъ ноги чорезъ низенькій порогъ, и когда парни разсажива-лііср по телгамъ, стоялъ, склонивъ голову, присло-няеь спиной къ наружной стн, и осоввшими, без-смысленными глазами озирался вокругъ себя.
— Ну, Ванюха, дешь, што-ли? Садись. Чего? — крикнулъ Сашка.
Иванъ заплетающимися шагами подошелъ къ те-лг и не слъ, а скоре ткнулся рядомъ съ Сашкой.
Сашка закричалъ, загикалъ и копцами веревчныхъ вожжей сталъ нахлстывать по вздутымъ бокамъ и костлявой спин своего стараго, съ взъерошенной шерстью гндого мерина. Тотъ рванулся и запрыгалъ рдкими, короткими скачками; телга затарахтла ко-лееами, подпрыгивая по неровной каменной дорог и, какъ разбитая балалайка, затряслась, задребезжала, завизжала всмъ своимъ старымъ, разсохшимся осто-
вомъ шшш.іап-кагак.ги
28
Легкая пыль подшшалась за нею.
Сашка оглянулся назадъ и крикнулъ хавшимъ сзади Ларіонову и Рыжову:
— Н отставать, робя!..
— Позжай, позжа-ай! — отозвались т.
— Эй, ты, собачье мясо, шевелись! — во всю глотку оралъ Сашка на пузатую лошаденку, и хотя та, вы-тянувъ тонкую шею и .поджавъ губы, скакала во всю прыть,. парнь прилегъ на передокъ телги и продолжалъ неистово нахлестывать ее.
Парни ухали, а Барбосъ еще долго возился около двери своей кузниды. Упрямый ключъ то и дло вы-скальзывалъ у него изъ рукъ и зарывался у порога въ песокъ, смшанный съ угольной золой. Барбосъ ворча подымалъ его съ земли и принимался всовы-вать въ скважину замка, а въ опьянвшей голов ворочалась безпокойная мысль, что жена давно ждетъ его въ церковь и ругается.
УГ.
Солнце сло; становилось прохладне; врхушки сосноваго лса, стога сна и холмы, что виднлись вправо отъ дороги, млли въ раскаленномъ золот заката, а на зеленющемъ атавой скошенномъ лугу и на желтыхъ сжатыхъ поляхъ съ неубранными су-слог.ами хлба легли уже сплошныя, мягкія тни.
Западъ горлъ, какъ въ огн, но съ каждой ми-нутой пламя спускалось все ниже и ниже, становясь гущ и багрове.
Чистъ былъ воздухъ; чисто небо; густла его си-нева. и только единственное блоснжное облачко, за-стывше въ вышин, какъ кмъ-то небрежно бро-шенная въ пространство воздушная ткань, вдругъ по-дернулось нжнымъ пурпуромъ.
Впереди между желтыми и зелеными пригорками срой змей глубоко врШшш еіЛощаіЛадакнп болішая дорога, въ нкоторыхъ мотахъ прижимав-шаяся влво къ крутому, глубокому обрыву, на дн котораго шумла и пнилась въ порогахъ потемнв-шая. холодная на видъ, излучистая рка.
Отвсной голой громадой высился надъ ея бы-стротечными водами противоположпый красно-желтый глинистый берегъ, какъ старый ддъ, усвшійся от-дохнуть съ дороги у воды и окаменвшій въ глубо-кой задумчивости.
Съ горбатаго гребня его шли въ даль, теряясь за чертой горизонта, черныя вспаханныя поля, разр-занныя узкими, зелеными межами не неравномрныя клтки.
А у его подножія, ближе къ городу, въ томъ мст, гд холмы отступаютъ далыпе въ поле и между ими и ркой залегла просторная долина, поднимали къ небу свои тупыя, вчно коптящія глотки высокія заводскія трубы.
Уже боле версты отдляло парней отъ города; сплошная мягкая тнь окутала окрестности, но су-мерки еще не спустились на землю; настала та ко-роткая пора между днемъ и ночью, когда не дышетъ втерокъ, не шелохнетъ ни одна травка, не задрожитъ ни одинъ листъ, когда воздухъ прозраченъ и нженъ, когда вс предметы, краски и очертанія ихъ вид-нются отчетливе и ясне, чмъ при сверкающемъ солнечномъ свт. •
— Тпру, стой... робя, ступай вино пить! — ско-мандовалъ Сашка задиимъ.
Собравшись въ кружокъ, парни принялись уго-щаться подъ старой, раскидистой березой, росшей сбоку дороги. Тнь уже покрывала отъ самаго корня толстый, блый, покривившійся и мстами растрес-кавшійся, почернвшій и изъденпый лишаями стволъ ея и только верхушка свервашган<еовЛщйлтълк
Ката, близйой и червонла пожелтвшая, недвижная, еще густая, но уже рдющая листва.
Парни враждебно носматривали на соннаго, вя-лаго' Ивана, отказавшагося на этотъ разъ отъ водки, но не задирали его,. дожидаясь темноты; только бо-ле хмльной, чмъ другіе, Рыжовъ сталъ обвинять его въ томъ, что тотъ нарочно ушибъ его въ куз-ниц.
Выведенный изъ терпнія Ивапъ обругалъ Ры-жова и, недовольный на всхъ своихъ попутчиковъ, пошелъ впередъ одинъ. *
Парни слдили за нимъ глазами.
Иванъ удалялся медленно; его бросало съ одной стороны дороги къ другой и онъ то пріостанавливался, то, наклонившиеь всмъ корпусомъ впередъ, казалось, хотлъ бжать, но вдругъ пятился назадъ, стараясь сохранить равновсіе и удержаться на ногахъ.
Западъ еще широко яснлъ, но отъ кроваваго по-лымя зари осталась надъ самымъ горизонтомъ только узкая блдно-красная полоска; сверху спускались су-мерки, какъ нологомъ, окутывая окрестности.
— Садись, робя! — приказалъ Сашка, — да гля-ди... теперича будетъ раздлка...
Лицо его было ршительное и блдное.
— Чуть што ногу не сломалъ, братцы... да што-бы спустить... Я не согласенъ... а ежели бы сло-малг. ... — бормоталъ Рыжовъ, усаживаясь въ телгу.
Остальные парни торопливо и безмолвно сли и погнали лошадей.
На вершин горы, въ виду первой отъ города де-ревушки, они догнали Ивана.
— -Садись, Ванюха, чего? — почти дружелюбно пригласилъ Сашка.