Нашествие
Шрифт:
— Из Никеи…
— Из Никеи? Какой же дорогой его оттуда везут, что ее больше никто не знает, этой дороги? Не через Сош, это точно, я узнавал. Так как же? И почему так дешево вам все достается, а? Отвечай, когда с тобой старшие разговаривают!
Он хлестнул сильно и тут же опять стал «поглаживать». Парень ломался, ломался на глазах…
— Пираты, — сказал Аре. — Пираты Южного Междуземного моря. Они грабят корабли, порты, а мы продаем награбленное…
— Пираты? — Галашше опять хлестнул сильнее. — Морские разбойники, да? Интересно. Отчего же пираты все, что с кровью возьмут, вам отдают задаром?
— Они… им больше некуда, а еще они участвуют в прибылях! Вешшер сам в прошлом… пират.
— А Мачеле?
— И Мачеле, кажется, тоже.
— Врешь! — Галашше ударил сильнее, стараясь, однако, оставить поменьше следов. — Мачеле — вельшейский землевладелец, мы про него все знаем. Кроме того…
Он замахнулся нарочито широко, пугая, и Блес вскинул руки. Галашше застыл — нижний орган Аре явно находился в полувозбужденном состоянии. Шумно втянув воздух, полицмейстер даже оглянулся: никого, они одни, в «певческой» нет никаких посторонних запахов, и неоткуда им взяться! Но член Блеса явно вырос, он подергивался в такт пульсации крови. Грохенец проследил за взглядом Галашше и быстро прикрыл срам рукой.
— Так… — Галашше пятился до самой двери и вздрогнул, когда в нее постучал Чатте. Не поворачиваясь к прикованному пленнику спиной, он отворил, впустил «грача».
Канцелярист принес бутылку и стакан, но, прежде чем отдать их, внимательно осмотрел «певческую»:
— Господин полицмейстер, осмелюсь заметить, вы отягощаете грехами свою душу, и я обязан…— Он выразительно посмотрел на кнут.
Что именно он обязан, Чатте не знал. Дежурный лейтенант куда-то ушел в нарушение полицейского Устава, а самому сержанту отстранять полицмейстера от выполнения обязанностей было как-то неудобно. Нужно как можно скорее послать людей в Магистрат. Но есть ли там кто-то ночью?
— Пусть кто-нибудь бежит к Отцам, срочно, остальным команда: сабли наголо! — Галашше вытолкнул Чатте в коридор, вышел сам и привалился к двери — вот беда, она не запиралась снаружи! Тут же жадно приложился к бутылке. Звякнул, раскалываясь о каменные плиты, выроненный стакан. — Слышишь меня?! К Святым Отцам беги! Скажи, что у меня в подвале живой атори, и, возможно, не один!
Чатте попятился. У него на языке вертелось множество вопросов, но сержант рассудил, что к Отцам надо бежать в любом случае. И конечно, в Магистрат — пусть известят бургомистра о сумасшествии полицмейстера.
Оставшись один, Галашше попытался подвинуть к двери стол, забыв, что ножки вмурованы в пол, потом поставил на стол бутылку и вытащил саблю — впервые за несколько месяцев. Спустившиеся «грачи» застали его в напряженном ожидании. Никаких звуков из «певческой» не доносилось, но атори, несомненно, должен стараться освободиться.
— Проверьте запоры на «мешках»! За дверью демон; возможно, он попытается прорваться! — Галашше испытывал и ужас, и торжество. Все-таки он выиграл, спасибо отцу Пладде! Ни один мужчина не способен возбудиться без женщины в периоде течки. — Будьте готовы отступить к выходу из подвала и завалить двери, приготовьте там какую-нибудь мебель. Еще: пошлите в казарму, пусть трубят подъем! Всех в строй и сюда — блокировать Управление! И еще… — полицмейстер подергал себя за ус и решил, что лучше перестраховаться, — еще пусть кто-нибудь бежит к Морской стене, доложит обстановку гвардейцам. Если в городе начнутся беспорядки, они должны нам помочь.
Коридор наполнился топотом и звоном, «грачи» привычно исполняли приказы, хотя и довольно странные. Галашше слушал эту «музыку», прикрыв глаза: он большими глотками пил из бутылки. Остановившийся рядом г ним полицейский тактично подождал, пока сосуд опустеет:
— Господин полицмейстер!
— Что еще? — Галашше крякнул и утер усы. — Трубку оставил в кабинете, пусть принесут.
— Господин полицмейстер, городская стража оцепила Управление, мы отрезаны от казарм. Они говорят: приказ бургомистра. С ними еще какие-то люди… Гонцы схвачены, сержант Чатте тоже. Прикажете трубить с крыльца?
Галашше не успел ответить: сверху донеслись треск ломаемой двери, топот и возмущенные крики часовых. Возмущенные и, похоже, предсмертные.
9
Выйдя на крыльцо, «грачи» переглянулись. Все трое улыбались, будто получили по подарку. Да так оно и было: наконец-то есть повод покинуть Иштемшир, оторваться от нудной ежедневной службы. Галашше и правда подарил «сиротам» отпуск, да еще какой! Вессенские леса, зловещие и опасные, преддверие Ада. Поодиночке любому страшно туда отправиться но вместе с друзьями, такими же молодыми и так же хорошо владеющими саблей, что может быть лучше? Ведь они не новобранцы-небесиики, съездят, погуляют да и вернутся со славой в родной Иштемшир.
— Что, в лейтенанты произвели? — предположил подошедший Вик худшее. — Всех сразу?
— Да, но не сейчас, а когда вернемся из Ларрана! — начал было Эшуд, да Леппе пихнул его в бок:
— Тише, не ори. И кстати, а с чего вам понадобилось тащить с собой этого растяпу?
— Пропадет тут один, — пояснил Шели. — Много денег-то дали, Хромой?
Леппе, маскируясь от шатающихся по двору «грачей», высыпал на ладонь содержимое мешочка.
— Не густо, — вынес вердикт Грамми, не дождавшись пересчета. — Сотня хоть есть?
— Восемьдесят с чем-то, я сбился… — Леппе ссыпал золото обратно и спрятал за пазуху. — Не так уж плохо. Три дня туда, три обратно, дней десять, не больше, в Ларране.
— Десять дней в Ларране?.. — пискнул Вик Палассе, но его никто не услышал.
— Что там делать десять дней? — хмыкнул Шели. — Два-три дня, я так думаю. Поговорим с ордынцами, может быть, с тамошними Отцами и назад. Кстати, на обратную дорогу ты тоже зря три дня кладешь: можно ведь не идти, а приплыть как князья, по Копину в Шоссну и до Речного порта. Так что… думаю, нам хватит.
— На что? — мрачно спросил Леппе.
— Будто ты его не понял! — хохотнул Нетоле. — Но давайте об этом потом поругаемся, когда за стены выедем. Пойдемте в казарму, надо кое-каких мелочей в дорогу набрать.
Трое зашагали вдоль Управления к длинному зданию казармы, находившемуся чуть в стороне от площади Шале. Вик, не ожидавший такой прыти, ошалело смотрел им вслед. Наконец Леппе обернулся, продолжая энергично хромать по улице:
— Что стоишь, чучело приютское?! Бегом, ты с нами!