Наслаждения герцога
Шрифт:
Он застонал и прервал свою борьбу с ее галстуком ради долгого, головокружительного поцелуя, а потом снова принялся исследовать ее костюм.
— Хорошо хоть от жилета избавиться легко, — проговорил он, быстро перебирая золотые пуговицы.
Его ловкие пальцы расстегивали жилет так быстро, словно он был портным с немалым опытом. Разведя края жилета, он открыл сорочку из тонкого белоснежного полотна, которое явственно приподнимали ее набухшие соски.
Его руки накрыли ее грудь, и при его прикосновении она судорожно вздохнула.
—
Она кивнула:
— Я не могла надеть корсет, а перетягивать грудь не стала, потому что фрак и жилет достаточно хорошо ее скрыли.
— Я рад, что раньше об этом не догадывался, — проговорил он, мягко прижимая пальцами ее сладко ноющее тело, — иначе я больше ни о чем думать не мог бы.
Он провел по ее соскам кончиками пальцев. Она застонала. Жажда снедала ее, делая, беспокойной и бесстыдной. Ее тело запылало, когда он низко наклонился и забрал набухший бутон в рот. Втягивая его сквозь ткань сорочки, он заставлял ее голову кружиться.
А потом, незаметно для нее, он высвободил ее сорочку из панталон и снова приник губами к ее соску, только на этот раз ее грудь была обнажена, а сорочка сбилась к самой шее. Его руки при этом играли ее второй грудью так умело и ошеломляюще, что она погрузилась в пучину экстаза. А потом его пальцы передвинулись ниже, скользя по гладкой нежной коже ее живота и спины.
Она была совершенно опьянена. Кровь с гулом пульсировала в ее ушах, все ее тело сладко содрогалось. Он проложил дорожку из поцелуев по ее животу. Неожиданно для нее пуговицы на ее панталонах оказались расстегнутыми, а его большие руки скользнули внутрь.
— И под панталонами ничего не надето? — пробормотал он.
— Н-нет. Мужское белье мне было велико.
Он прижался губами к ее животу прямо над линией светлых завитков, так что ее мышцы напряглись, а томительная боль комком собралась у нее между ног.
А потом он потянул ее панталоны вниз, резко сдернув их ниже колеи. Потом он полностью оголил одну ее ногу, так что туфля с нее слетела на пол. Она не успевала сказать ни слова, не успела даже ничего подумать: он встал на колени и снова поцеловал ее, в такое место, которое она считала совершенно непригодным для поцелуев!
Опираясь на локти, она попыталась встать, попыталась сказать ему, чтобы он прекратил это. Однако уже в следующую секунду ее тело перестало ей повиноваться, когда его язык проделал нечто преступно приятное. Теперь ей уже совсем не хотелось это прекращать — больше того, она чувствовала, что умрет, если он перестанет ее целовать. Желание пульсом билось глубоко в ее теле, требуя утоления.
Снова опустившись на спину, она лежала на столе и позволяла ему ласкать ее губами и языком, встречая новые ощущения стонами и судорожными вздохами. Его ладони скользнули ей под попку, раскрывая ее шире, приподнимая так, что она оказалась целиком в его власти.
В эти мгновения ей показалось, словно само ее
Она не знала, сколько еще выдержит, насколько далеко он заставит ее зайти прежде, чем она совершенно обезумеет. Ее ногти скользили по гладкой поверхности стола, ища упора и не находя его. Неутоленная страсть рвалась из нее криком.
— Пожалуйста! — простонала она. — Ну пожалуйста!
Он на секунду приостановился, еще сильнее увеличив ее муку, особенно когда он просунул в нее палец и начал им двигать.
— Пожалуйста — что? — спросил он низким дразнящим голосом.
— Ты сам знаешь.
— Что я знаю? — поддразнил он ее, вводя палец еще глубже.
— Не вредничай! — попросила она с новым стоном.
Он засмеялся:
— Но это же так весело! — Но тут же его смех снова стих, и в ней оказались уже два его пальца, заставив ее тело ритмично сокращаться вокруг них. — Умоляй меня, Клер. Я хочу слышать, как ты зовешь меня по имени, когда я ввергаю тебя в безумство наслаждения. Назови его, когда я заставлю тебя кончить.
Она ахнула, но не смогла сдержаться.
— Пожалуйста, Эдвард! Пожалуйста!
Улыбнувшись, он снова принялся ее ласкать: убрав пальцы, он опять поцеловал ее, еще сильнее. Он все усиливал и усиливал ее томление, и она снова и снова повторяла его имя действительно обезумев от остроты ощущений. Содрогаясь всем телом, она уже лишилась способности связно говорить, и тогда он провел по ее нежной плоти кончиками зубов, наконец отправив в пучину экстаза.
Наслаждение затопило ее тело, которое дрожало и горело и, казалось, стало совершенно невесомым. Протяжный крик вырвался у нее из горла:
— Эдвард!
А потом она окончательно лишилась дара речи, совершенно обмякшая, обессиленная и пресыщенная.
Встав с колен, он провел ладонями по ее телу: его ласки были смелыми и властными, словно он заявлял свои права на нее. Склонившись над ней, он приник к ее губам в долгом жадном поцелуе, заставив ее снова застонать.
В эту секунду в дверь постучали:
— Ваша светлость, вы здесь?
Они с Эдвардом напряженно застыли. Он устремил взгляд на дверь, ручка которой уже начала поворачиваться.
— Нет! — громко произнес он напряженным, резким тоном. — То есть не входите!
Он сделал пару шагов, чтобы своим телом как можно лучше закрыть Клер от постороннего взгляда.
Дверь приоткрылась на крошечную щелку так, что заглянуть в комнату было бы невозможно.
— Я прошу прошения за то, что помешал, но у меня есть дополнительная корреспонденция, которую необходимо подписать. Я могу зайти позже.
На этот раз Клер узнала этот голос: он принадлежал мистеру Хьюзу, секретарю Эдварда.