Наследие Иверийской династии
Шрифт:
— Поэтому все сёстры обязаны иметь склонность Девейны? — догадалась я.
Опрокинула флакончик лауданума, неожиданно приправленного мёдом, и глотнула освежающей лимонной воды. Тело согрелось, расслабилось, но запирающие браслеты оставались ледяными. Я размяла плечи и шею, разгоняя кровь, и свесила босые ноги с постели.
— Именно, — Лаптолина тоже воспользовалась тиалем Девейны, как недавно Зидани. — Склонность исцеления придаёт жажду благотворительности и любовь ко всему живому. Наши выпускницы — не просто хорошо воспитанные и талантливые леди. Это ещё и живые символы наследия Иверийской династии, дочери Мелиры. Наравне с дилижансами, больницами, школами, которые она
— Властью над мужчинами, — хмыкнула я. — Вы просто используете свою привлекательность, чтобы добиваться целей, и прикрываетесь громкими лозунгами.
— Это один из основных инструментов, — не стала отпираться Лаптолина. — Женщины в этом мире до сих пор бесправны. Ты не представляешь, каково было быть леди в Квертинде ещё тридцать лет назад. У нас не было ни имущества, ни права выбора, ни свободы мировоззрения, ничего. Лишь влияние на мужчин. И мы, мелироанские девы, смогли использовать его во благо. Посмотри, чего мы добились. Колоссальных успехов!
— Всё, чего вы добились, я завоевала в академии силой и угрозами, — решительно выдала я. Нашла на тумбе миинх и зацепила его за одну из прядей. Пора было преображаться в себя прежнюю. — Мне не нужна ни ваша красота, ни исцеление, ни соблазнение. Раньше я смеялась в лицо опасности, а теперь сама стала ею!
— Ты занимаешь неверную позицию в диалоге, — цокнула женщина. — Говоришь о себе и ощетиниваешься ежом. Будь хитрее. В твоём положении выгоднее согласиться со мной, чтобы усыпить бдительность, а после — осторожно и деликатно убедить в том, что в твоих принципах тоже есть истина. Но, даже если это и так, глупо пренебрегать всем набором методов добиваться желаемого. Подумай, насколько ты станешь опаснее и сильнее, если никто не заподозрит в тебе бойца. Женская прелесть и умение вести диалог — тоже оружие. Если ты научишься таить свою силу от других, подобно тем кинжалам, что скрывались за голенищами сапог, вряд ли кто-то сможет спастись от твоего могущества. Но правда в том, что порой тебе даже не придётся его демонстрировать.
— Это и есть ваш урок? — хмыкнула я. — Предлагаете мне соблазнять, лицемерить и притворяться?
— Да, — неожиданно коротко и просто ответила Лаптолина.
Я засмеялась себе под нос:
— Весь мир — театр лжи. А у вас здесь всё состоит из лжи! Даже сама академия, само здание гораздо старше и уродливее, чем кажется на первый взгляд. И всё это прикрыто цветами, тканями, разноцветными стёклами. Иллюзия и обман! Представление!
— Верно, — согласилась Лаптолина, как будто демонстрируя мне только что озвученный ею урок. — Только занавес, как в театре, никогда не закрывается. Ты играешь свою роль сейчас, потом и всегда. Что бы ни случилось, представление должно продолжаться. Держи спину и улыбайся, пока на тебя смотрят. Даже если танцуешь в раскалённых туфлях или мучаешься от кровавой магии. Отныне ты мелироанская благородная дева. Несмотря ни на что, сохраняй спокойствие и достоинство. Только их потеря губительна, остальное не имеет значения.
— Это не достоинство, а только его видимость, — парировала я. — Не думаю, что смогу использовать эту силу. Это всё равно что бить исподтишка, изворачиваться и юлить. Изображать из себя кого-то иного. Кого-то лучшего, чем ты есть на самом деле. Это бесчестно.
— Один человек сказал мне недавно, что всё зависит от терминологии, — Лаптолина склонила аккуратную голову набок и сложила ладони на платье. — Он был бесконечно прав, как и всегда. Поэтому я предпочитаю называть это интеллигентностью. Или воспитанностью. Ты уже пробовала устанавливать свои правила, теперь стоит научиться жить по ним. И не просто жить, а выигрывать по этим правилам. Пока ты только проигрываешь.
Я резко вскинула голову и посмотрела женщине в глаза. Должно быть, госпожа Првленская имела в виду вчерашний случай, но на деле оказалась права гораздо больше, чем предполагала. Я действительно проиграла почти всё, что у меня было. Могла бы я это изменить, если бы вела себя иначе? Смогла бы разгадать план Демиурга и… переиграть его? Или соблазнить? Глупость. Бред.
— Здесь каждый лжёт лучше меня, — процитировала я господина, тряхнула волосами и задумалась вслух: — И если я приму эти правила, что в таком случае будет отличать меня от злодейки и обычной шлюхи, если я буду пользоваться их способами достижения власти?
— Способ распоряжаться ею, — тут же ответила Лаптолина. — Будь достаточно благородна и добра для того, чтобы использовать свою власть во благо квертиндцев. Делай то, что делала Мелира Великая — помогай. Это не сделает тебя легендарной или опасной, но в конечном счёте сделает тебя лучше, без всяких иллюзий и бесчестия.
Я снова глотнула воды, покатала её во рту и с большим трудом протолкнула в горло, рассматривая кружащую возле пламени свечи мошкару. Странная беседа отвлекала и озадачивала, но не давала ответа на главный вопрос, который мучил меня с самого приезда.
— А что мне делать прямо сейчас? — качнула я голыми пятками. — Здесь, в вашей академии?
— Постарайся не делать ничего, — рассмеялась Лаптолина, и смех моментально состарил её лет на десять, но от этого женщина будто ожила. — Не ввязывайся в неприятности. Соответствуй положению мейлори консула и наместника. Играй свою роль.
— Знаете, когда вы говорите о представлении и спектаклях, вы кое-кого мне напоминаете, — от её заразительного смеха я тоже развеселилась.
— Должно быть, исключительно мудрого и тонкого человека?
— О да, — усмехнулась я. — Вы даже не представляете, насколько.
— Твоего ментора? — не удержалась Лаптолина, и усмешка тут же сползла с моих губ.
В комнате совсем стемнело, и наполнение корзины — подарка ментора — рассмотреть было невозможно. Интересно, там есть карточка? Впрочем, сами цветы тоже что-то говорили, но я вряд ли разобралась бы в их языке. Просить помощи у Лаптолины было стыдно.
«Стыдно» вообще прицепилось ко мне, как клеймо, которое начинало саднить, стоило только вспомнить о менторе. Вчерашний позор беспокоил меня куда больше, чем должен был беспокоить боевого мага. Лёгкий укор совести неожиданным образом вытеснил остальные переживания и стал нарицательным моего представления в новом мире. Золотая клетка сомкнулась вокруг королевы-грязнули Юны Горст, выставив её напоказ. Смотрите, благодарная публика, на чумазую и агрессивную зверушку из некогда веллапольского Кроуница!
Я мучительно сглотнула.
Под потолком кружили струйки дыма от свечей, будто продолжение растительного узора, покрывающего светлые стены. Яркие днём рисунки и росписи приобрели в лунном свете зловещий оттенок, а плетёные кресла-качалки, пузатый шкаф и цветочные вазы походили на сказочных чудищ. От тяжёлого, влажного воздуха становилось тоскливо и дурно.
Лаптолина молча ждала моего ответа, но я не стала отвечать на её вопрос и задала свой.
— Почему её не вынесли отсюда? — мрачно кивнула я на корзину.