Наследие
Шрифт:
Эрхольд легко взбежал по лестнице вверх, свернул к некогда жилым покоям и остановился перед дверью со стертой позолотой. Он некоторое время рассматривал следы ног в толстом слое пыли. Здесь не убирались долгие годы, и Ингер оказалась первой, кто подошел к запертой много лет назад двери. Черный лорд прислонился спиной к двери, уперся затылком и прислушался.
Внутри запертых покоев царила тишина, даже шорох не нарушал ее. Поджав губы, мужчина осторожно поскребся, как это могла бы сделать леди Илейни. Тут же раздались шаркающие шаги, приблизившиеся к двери, и пожилой женский голос негромко спросил:
— Он ушел?
— Нет, матушка, — усмехнулся Эрхольд. — Он все еще здесь. Я смотрю, вы еще живы, даже не утратили разума и дара речи.
Она замолчала, но Дархэйм слышал тихое сопение.
— Сын, — после недолгого молчания отозвалась запертая женщина, — ты давно не навещал меня.
— Я считал вас мертвой, — ответил он. — Мы ведь с вами договорились, дорогая моя, что мы друг для друга не существуем. Вас не было, к кому мне было приходить?
— Но ты все равно позаботился обо мне, — ответила она, и мужчина услышал шорох. Похоже, она тоже прижалась к двери со своей стороны. — Еда исправно появляется на моем столе все эти годы, горшок выносится, даже новая одежда и книги…
— Забыть, что именно ваше чрево породило меня, я не могу, — усмехнулся Эрхольд. — Впрочем, я это сделал еще тогда, но давно забыл о вашем существовании, были иные заботы.
— Чем ты был занят, сын? — напряженно спросила леди Дархэйм.
— Исполняю ваши мечты, матушка, пытаюсь уничтожить этот мир, — он невесело рассмеялся. — Вы горды мной, леди Дархэйм? Вы ведь именно этого всегда от меня ждали? Надеюсь, не разочаровал. Теперь позвольте откланяться, мне пора совершить очередное черное дело.
Эрхольд уже сделал несколько шагов, когда его мать застучала в дверь кулаками, выкрикнув:
— Эрх, подожди! Прошу тебя, сын!
Он развернулся, склонил на бок голову, с любопытством прислушиваясь к ее крикам, но вернулся.
— У вас есть еще нужды, матушка? — бесстрастно спросил мужчина.
— Отпусти меня, сын… прошу тебя, — впервые в ее голосе он слышал мольбу. Не проклятия, не угрозы, ни оскорбления.
Черный лорд снова привалился спиной к дверям, скрестил руки на груди и усмехнулся:
— Помнится, когда я в последний раз повернулся к вам спиной, вы вонзили в нее нож. Вы утратили мое доверие, леди Дархэйм.
— Но ты желал недопустимого, Эрх! Я всего лишь…
— Хотели убить меня, матушка, — отчеканил Эрхольд. — Травили, резали, поджигали. Не вижу повода к вашему освобождению. Вы осуждены мной и наказаны заточением. И благодарите ваших лживых Богов, что все еще живы.
— Но это не жизнь! — выкрикнула леди Дархэйм.
Он уже не слушал. Развернувшись, мужчина направился прочь, оставляя свою мать в одиночестве. Она быстро поняла, что он уходит, и мольба сменилась ненавистью. Женщина с силой ударила в дверь.
— Эрх, вернись! Тебе приказывает твоя мать!
— Моя мать умерла, — ответил Эрхольд негромко и больше не прислушивался, зная, что она вновь осыпает его проклятьями.
Годы не умолили материнской ненависти. Впрочем, возможно, все-таки ее рассудок был поврежден долгим одиночеством, но вникать в состояние душевного здоровья леди Дархэйм черный лорд не стал, оно ему было неинтересно.
— Чтоб ты сдох, выродок! — орала она, тут же визгливо требуя: — Открой немедленно эту проклятую дверь! Не смей уходить! Эрх, мерзкое отродье! — и вновь умоляла: — Прости меня, сын, прости! Я так давно не слышала человеческого голоса. Твои мертвецы меня пугают! Прошу, сын, выпусти меня, я больше не причиню тебя зла! Эрхольд! Ублюдок! Тварь из Бездны! Будь ты проклят! Сын, прошу…
Дархэйм свернул на лестницу. Он покачнулся, схватившись рукой за грязную стену, и издевательски захохотал, все-таки утратив равнодушие:
— Я тоже люблю вас, матушка! — выкрикнул мужчина. — Всей душой, дорогая моя.
Но уже через мгновение вернул себе самообладание и поспешил покинуть закрытую часть замка, решив узнать, как туда пробралась Ингер. Эрхольд отлично помнил, как в порыве ярости запечатал туда вход, и открыть его мог только он, но никак не леди Илейни, не имевшая даже толики магии, хотя бы этого мира. Но так хотя бы было бы подозрение, что две Силы все-таки могут вступить во взаимодействие, и в этом была бы даже польза, но Ингер Илейни оставалась пустышкой с канувшими в Бездну амбициями, и больше ничего.
На обратном пути он вновь остановился перед гобеленом с чудовищем. «Не всех тварей стоит призывать, с некоторыми человек справиться не в силах…». Картина-назидание. А он все-таки вызвал. Именно это чудище. Некоторое время юный Эрхольд смотрел, как извиваются щупальца растара, с отвращением, смешанным с восхищением перед мощью потустороннего стража, следил за приближением твари. После протянул ладонь, словно хотел поздороваться с порождением мира мертвых, и черные жгуты обвили щупальца чудовища, разрывая его на части. Все оказалось до отвращения простым и скучным. Дархэйм усмехнулся, схватил гобелен за пыльный край и сорвал его со стены, наступил на него, устремляясь дальше, тут же забыв и про гобелен, и про уничтоженного когда-то растара, и про наказ лорда Дархэйма-старшего.
Черный лорд промчался по переходам замка, подобно хищному зверю. Он уже свернул к покоям своей игрушки, когда услышал за спиной шорох и стремительно обернулся. Там стояла Виалин. Улыбка на ее губах угасла, и женщина дернулась в сторону. Эрхольд усмехнулся и направился к ней.
— Ты что-то хотела? — спросил он.
— Твои глаза, Эрх, — прошептала Виалин. — Они черные…
— Да, Ви, ты права, они черные, — кивнул мужчина. — Что-то не так?
— Это пугает…
— Правда? — он насмешливо изломил бровь.
Виалин сжала кулаки, словно заставляя себя не бояться, и вскоре она уже снова улыбнулась.
— Это все равно ты, Эрх, — ответила она.
— И как ты думаешь, кто я?
Его ирония совсем не нравилась женщине, но она все равно старалась ему доверять, потому что это был все тот же добрый и красивый мужчина, который обнимал ее так, будто она была его единственной ценностью. И помнила нежный шепот, и его поцелуи она тоже помнила. Просто его кто-то расстроил, и она должна успокоить, только и всего, а потом будет, как прежде. Обязательно!