Наследие

Цыпленкова Юлия

Ночной ветер немного охладил разгоряченное лицо. Риктор растерянно провел ладонью по волосам, после взглянул на нее, но не нашел и следа от пореза. Целительство Фиалки совсем не было похоже на привычную Силу Расследа. Впрочем, сейчас Рику меньше всего хотелось копаться в странностях своей спасительницы. Ему хотелось… вернуть назад ускользнувшее мгновение.

Лорд-аниторн вдруг с изумлением понял, что исчезло давящее чувство потери. Нет, он не забыл о Нэми, но… Что-то поменялось. Грусть, боль от утраты нежный инверны, возмущение несправедливостью ее смерти — все это осталось, но северянка уже не поглощала его, мешая думать о чем-то еще. И от этого Риктор ощутил облегчение.

Он знал, что сделает все, чтобы вырвать душу инверны из лап Тьмы, однако месть перестала казаться ему первостепенным делом, уступая место заботам, которыми он должен был тяготиться после того, как король возложил на чело лорда венец аниторна. Мужчина даже удивился, отчего еще недавно мог думать только о своем горе, забыв об осторожности, о здравомыслии. И если после того, как Фиалка вернула его, Рик понимал глупость их затеи, опираясь на произошедшие события, то сейчас изумился тому, насколько была явной тщетность задуманного Тэдиусом изначально. Но в своем ослеплении Илейни даже не заметил этого, прикрываясь маловразумительными доводами и надеждами.

— Наваждение какое-то, — прошептал Рик.

Он все-таки шагнул за порог. Тут же зарычал каяр.

— Куда она пошла? — спросил мужчина.

Зверь фыркнул, показал клыки для острастки, сверкнув красными глазами, после развернулся и неспешной рысцой направился в темноту. Уже дойдя до деревьев, каяр обернулся, увидел, что человек идет следом, и повел дальше. Свет, падавший из окошка из распахнутой двери, освещавший небольшое пространство перед сторожкой, померк, стоило зайти за деревья. Рик обернулся, бросив последний взгляд на опустевший домик, подумав, что стоило взять хотя бы свечу, чтобы подсвечивать себе, но сразу же забыл об этой мысли, спеша за ворчащим зверем. Белая шерсть каяра и его красные глаза, блекло посверкивающие между деревьев, когда он оборачивался, стали маяком для мужчины.

Он осторожно ступал на землю, опасаясь запнуться за древесные корни, торчавшие из земли. Однако вскоре глаза привыкли к темноте, и молодой лорд пошел быстрей и уверенней. Каяр остановился, подождал, пока человек приблизиться, а затем продолжил путь. Зверь почти не принюхивался, словно шел не последу своей хозяйки, а был ведом невидимым поводком. Глядя на него, Рик снова подумал о Горе.

Где-то сейчас его дракон? Должно быть, он в ярости и ломает свой драконник. Это был первый раз, когда Илейни не сдержал данного летуну слова. На душе было неприятно из-за того, что солгал лучшему другу. Риктор протяжно вздохнул, представляя, как дракон ждал его в тот роковой вечер. А затем пришла тревога, ест ли чешуйчатый упрямец, не устроил ли голодовки? Позволяет ли приблизиться к себе драконоводам? Дает ли вычистить себя?

Неожиданно Рик улыбнулся, вспоминая, как чистил чешую дракону. Гор всегда любил мыться, сам подставляя бока под жесткую щетку и подергивая лапой, словно громадный пес. Ворчал от удовольствия, когда лорд чистил между костяными пластинами гребня. Для этого у них была щетка на ручке, потоньше, чтобы легко проходила в узкое пространство. А вот для крыльев дракона грубая щетина не подходит. Гор вообще не любил, когда крыльев касалась щетка, и для этой части драконьего тела Риктор использовал мягкую губку. Великан деловито следил за тем, как человек бережно трет его крылья, поднимал их, давая подобраться к внутренней стороне, а потом удовлетворенно вздыхал, принюхиваясь к свежему запаху специального мыльного раствора. Но стоило его окатить водой, и дракон встряхивался по-собачьи, покрывая брызгами с головы до ног и Рика, под его веселый хохот. Гор…

Ворчание каяра вывело мужчину из задумчивости. Он повернул голову и увидел обширный

луг, залитый лунным светом. Поначалу мужчина не заметил женской фигурки, сидевшей посреди ночных цветов, благоухание которых наполнило воздух тонким, чуть терпким ароматом. Но вот поднялась тонкая, почти прозрачная в лунном свете рука, и над ней закружились сверкающие точки, словно звезды сошли с неба, чтобы станцевать для одинокой женщины. Она раскрыла ладонь, и ночной мотылек вспорхнул из цветка, доверчиво усевшись на пальцы Фиалки. Он подполз к запястью и затих, сложив крылышки.

Осторожно, опасаясь нарушить хрупкое очарование мгновения, Рик сделал первый шаг к своей спасительнице. Завороженный представшей ему картиной, мужчина не сводил взгляда с темных волос, яркость которых скрыл ночной сумрак. Ветер игриво трепал пряди уже распущенных волос, и лорду захотелось так же вольно касаться этой загадочной, сильной, но такой хрупкой и ранимой женщины. Ему захотелось, чтобы Фиалка позволила приласкать ее, как позволяла незримому своевольнику, гладившему невидимыми ладонями ее плечи, целовавшему ее лицо и шею, руки, льнувшему к телу ласковым котом. Но, к сожалению, Рик не был ветром, и его приближение все же спугнуло светлячков. Вспорхнул с ладони мотылек, и Фиалка обернулась.

Ее глаза сейчас казались совсем черными, невольно заставляя вспомнить Нэми. Но вот женская головка повернулась вслед за приближающимся мужчиной, и лунный свет разогнал наваждение, вернув синь глазам Фиалки. Сейчас они не были такими яркими и пронзительными, как при свете солнца, не были похожи и на вечернее небо, когда день клонится к закату, как при свете свеч. Теперь глаза женщины стали темней, словно таинственные озера, чью глубину невозможно достать, сколько не ныряй. Но вот она отвернулась, освобождая мужчину от колдовских пут своего взгляда, и черные ресницы опустились, скрывая под собой блеск бездонной синевы.

Фиалка подтянула колени к груди, оплела их руками и прижалась щекой, склонив голову на бок. Волосы тут же рассыпались плащом, скрыв плечи, устилая кончиками мягкую траву. Рик присел рядом, ожидая, что сейчас услышит колкость или возмущение тем, что он не послушался и все-таки пошел за ней. Но женщина молчала, не спеша прогнать или заговорить. Лорд так же не нарушал тишины, наслаждаясь ароматом луга, ночной тишиной и близостью затворницы, которую знал всего несколько дней, но усел привыкнуть и даже почувствовал неожиданную горечь от того, что вскоре им придется расстаться.

— Рик…

Мужчина повернул голову к Фиалке, с удивлением отмечая, что она впервые назвала его по имени, сменив насмешливое обращение — аниторн.

— Что, Фиалка? — спросил он, все-таки не удержался и убрал с плеча волосы, открывая вид на ее лицо и шею.

— А как ты сам думаешь, аниторн? — с легкой издевкой спросила она. — Что такое Тьма? Или, может, кто такая?..

Рик отметил, что закрываться и отмахиваться от его вопроса Фиалка не стала, как делала это при попытках получить ответы. Уголки мужского рта дрогнули в едва заметной улыбке. Он вытянулся на траве, подперев щеку кулаком.

— Кто такая? — переспросил мужчина. — Она живая? Или Тьма — богиня?

Фиалка вдруг откинула голову и рассмеялась. Ее смех спугнул светлячков, кружившихся над головами мужчины и женщины. Риктор улыбнулся, но не стал больше ничего говорить, ожидая, когда его собеседница успокоится и ответит.

— Ты забавный аниторн, — наконец, сказала она. — Как все люди, ты задаешь вопросы о том, что понятно без слов, ждешь уточнений и пояснений, хотя ответ рядом с тобой, но ты его не видишь.

— Тьма — это ты? — округлил глаза Рик и в этот раз рассмеялся с Фиалкой.