Наследница Дестроера
Шрифт:
— Радостные. Но я должен сам сообщить их Ма Ли.
Ма Ли поднялась на невысокий холм, где стоял Дом Мастеров. Лицо ее сияло счастливым нетерпением.
— Что слышно из Америки? — спросила она.
Пул Янг помахал письмом.
— От Мастера Чиуна! Он скоро возвращается. Велит нам готовить свадьбу белокожего Мастера, Римо, и девушки по имени Ма Ли.
Ма Ли, не веря своему счастью, поднесла руки к щекам.
— Римо, — выдохнула она. — Онничего не пишет?
Старик Пул Янг покачал головой.
— Нет.
— А-а. — По лицу Ма Ли пробежало облачко. — Непохоже на Римо. Как думаешь. Пул Янг, он не передумал? Ведь мы целый год не виделись.
— Мастер Чиун не стал бы распоряжаться о подготовке к свадебной церемонии, если бы жених раздумал жениться. Как тебе в голову такое могло прийти, детка?
— Сама не знаю. — Ма Ли опустилась рядом со стариком на колени и стала нервно теребить в пальцах клок жесткой травы. — Просто с того дня, как к нам прилетали пурпурные птицы, я плохо сплю — сама не знаю почему.
— Ты еще совсем дитя. А у детей часто бывают необъяснимые страхи, — ласково сказал Пул Янг.
— Ты сам назвал их дурным предзнаменованием, Пул Янг. Что ты имел в виду?
Этого Пул Янг и сам не знал и сейчас пожал плечами и напустил на себя глубокомысленный вид. Он сделал глубокую затяжку, надеясь, что Ма Ли не станет мучить его дальнейшими расспросами.
— По-моему, ты прав: это было дурное знамение, — сказала Ма Ли после паузы.
— Но они улетели, — попробовал возразить Пул Янг.
Ма Ли подняла голову и взглянула на небо — оно было серое и тревожное.
— Я знаю, но судя по моим снам, они должны вернуться. — Она обхватила себя руками и поежилась.
Глава 21
Американская подводная лодка “Арлекин” вошла в свинцовые воды Западно-Корейского залива.
Матросы откинули крышку люка и принялись накачивать надувной резиновый плот. Когда все было готово, один просунул голову в открытый люк и доложил об этом.
Римо вылез первым. Луна стояла высоко — тонкий серп, почти не дающий света. На берегу Римо разглядел Пики гостеприимства: они симметрично обрамляли холм с Домом Мастеров, образуя некий загадочный древний узор, который для Римо сейчас был символом счастья.
Он крикнул в люк:
— Поспеши, Чиун! Мы дома.
Из люка высунулась голова Мастера Синанджу, он был похож на выглядывающую из дупла белку.
— Ты меня не торопи, Римо. Я уже не молод и не собираюсь лететь очертя голову только из-за того, что тебе невтерпеж.
— Мне не невтерпеж! — возразил Римо и подал Чиуну руку, помогая ему выбраться из люка на палубу.
Матросы спускали плот на воду.
— Лучше вам поспешить, джентльмены! — прокричал один. — Шторм надвигается!
Римо с Чиуном спустились на плот. На весла сели двое из команды. На плоту был навесной мотор, но его не заводили, боясь привлечь внимание северокорейских патрулей — это было бы чревато международным скандалом.
Плот двинулся к берегу.
— Как-то странно возвращаться без всякого золота, а, папочка? — негромко сказал Римо.
— Не напоминай мне о моем позоре, — угрюмо проворчал Чиун.
— Не плыть же молча! Не понимаю, что ты на меня дуешься? За всю дорогу ни слова не проронил!
— Если мои свитки пропали — виноват будешь ты!
— Господи, Чиун! Сколько тебе можно повторять? Я не оставлял дверь открытой!
— Посмотрим, посмотрим, — угрожающе сказал Чиун.
Плот стукнулся об один из каменных волнорезов, тянущихся в море от берега, Римо сошел с плота и поддержал Чиуна, чтобы тот не поскользнулся на мокром камне.
— Спасибо! — сказал Римо матросам.
— Нужно им твое “спасибо”! Лучше дай им на чай, — буркнул Чиун.
— Ты забыл, что у меня денег нет?
Чиун повернулся к матросам.
— Если хотите, можете вместо чаевых оставить себе этого человека. Толку от него немного, но, может, хоть к чистке картошки его приставите.
— В другой раз, ребята! — прокричал Римо, и плот отчалил.
Мастер Синанджу зашагал по камням к светлеющей вдали полоске пляжа. Он озирался по сторонам, но лицо его сохраняло бесстрастное выражение.
— По крайней мере, я дома, где меня уважают, — торжественно изрек он.
— Короткая же у тебя память, папочка!
— Нет, это у моих земляков короткая память. В прошлом они хорошо к тебе отнеслись из-за того, что ты согласился взять на себя заботы о деревне и поддерживать традиции, когда меня не станет. Но прошел целый год. Они уже давно забыли твои обещания, зато помнят о славных свершениях Чиуна, который озарил их существование светом новой славы.
— Мы скоро это узнаем: я вижу, нас встречают.
Небольшая группка селян уже спешила к берегу. Впереди Римо узнал старика Пул Янга.
— Если что-то случилось, Пул Янг не может этого не знать, — уверенным тоном произнес Римо.
— Да, — согласился Чиун. — Пул Янг должен знать.
Прикрыв глаза, он протянул руку, так, чтобы преисполненные благоговения соплеменники могли к ней припасть, когда будут возносить ему славословия. Не прошло и минуты, как он услышал слова традиционного корейского приветствия, столь радостные для его слуха.
— Приветствую тебя, Мастер Синанджу, тот, кто поддерживает благосостояние нашего селения и твердо верен кодексу чести. Сердца наши преисполнены любовью и восхищением! Радость переполняет нас при мысли, что нас вновь посетил тот, кому подвластна сама Вселенная!
Но рука Чиуна оставалась холодной, ее не согревали восторженные прикосновения.
— Прекратите! — застонал Римо. — Вы мне всю руку измусолили! Чиун, как их остановить?
Карие глаза Мастера Синанджу широко распахнулись. То, что предстало его взору, потрясло стариковское сердце: селяне — его земляки! — сгрудились вокруг Римо, емуцеловали руки, к немуобращали традиционные слова приветствия.