Наследница Дестроера
Шрифт:
Она вела за руку малыша, свою точную копию, если не считать по-детски пухлых щечек, — по-видимому, в туалет в хвостовой части самолета.
Мать он узнал, а малыша — нет, ведь в аэропорту ребенок был закутан в шубку с капюшоном. Он отвел взгляд и судорожно схватился за поручни. Нет, только не сейчас, сказал он себе. Пожалуйста, не сейчас. Это уж слишком! Позже она твоя, зверь. Потом. Обещаю тебе! Позже.
Но зверь внутри него бушевал. Ему требовалось дать выход. Он взглянул в иллюминатор — внизу сверкал океан. Глаза его отчаянно искали какую-то цель, куда направить
Блондинка с ребенком прошли мимо, держась за спинки сидений, чтобы не упасть. Насытившись, зверь оставил их жить.
Он плотно закрыл глаза и не открывал, пока не почувствовал, что облачко естественного запаха женщины не проплыло в обратном направлении. Он еще немного подождал, давая им время снова устроиться на своих местах, вне поля его зрения, и только тогда расслабился.
В Сеуле надо будет нанять такси, чтобы забраться как можно дальше на север. Если надо будет, он готов пешком пересечь демилитаризованную зону. Это не должно вызвать осложнений. При необходимости он может прошагать до самого места назначения. Спешить ему некуда. В Северной Корее зверь насытится. Еды для него будет предостаточно, ибо высокая блондинка, он это знал, тоже держит путь в селение Синанджу.
Глава 23
Ма Ли плакала.
Она сидела на коленях посреди своей хижины, упершись взглядом в бамбуковый пол. Ее глаза закрывали квадратные листочки рисовой бумаги. Длинные черные волосы были собраны на затылке, а лицо припудрено белой пудрой, как полагается невесте. Бумажные квадратики намокли от слез, а на щеках были мокрые дорожки.
— Мне не терпится увидеться с Римо, — сказала она.
— Тише, детка, — предостерегла одна из уважаемых в селении женщин, старая карга по имени Ю Ли, которая сейчас заново запудривала ей щеки. — Традицию необходимо соблюдать. Завтра на свадьбе и увидишь своего мужа. Ты ждала его целый год, неужели трудно перетерпеть одну ночь?
— Я должна знать, что он меня еще любит, — жалобно произнесла Ма Ли. — В последний раз он мне не написал ни строчки! А ведь он мне всегда пишет. Что, если он меня отвергнет? Что, если он нашел себе новую возлюбленную на земле своих предков?
— Мастер Чиун уже объявил, что завтра состоится свадьба. Тебе этого мало? Лучше подумай, какая ты счастливая — выходишь замуж за будущего Мастера Синанджу! Неважно, что он белый. В конце концов, ты ведь сирота. Если бы не Мастер Чиун, у тебя и приданого-то не было бы, да и замуж бы ты никогда не вышла.
Ма Ли еще ниже склонила голову — не от стыда, а оттого, что традиция предписывает невесте накануне свадьбы изображать униженную покорность.
— Я знаю, — сказала она.
— Год назад ты была просто сироткой Ма Ли, а завтра станешь женой будущего Мастера!
— Я знаю, — повторила девушка. — Но меня мучает страх с тех пор, как прилетели пурпурные птицы. Что-то сжимает мое сердце. Я не знаю, что это такое. Как жаль, что Римо нет со мной!
— Он совсем рядом. Думай об этом. А мне надо идти.
Когда Ю Ли удалилась, Ма Ли пыталась держать кусочки бумаги на глазах, но у нее ничего не получалось: они насквозь промокли от слез.
Ма Ли не слыхала, как к дому кто-то подошел. Дверь была не заперта — в Синанджу никто не запирает домов на ключ. Краем глаза Ма Ли увидела, как дверь открылась и на пороге возникла рослая фигура.
Она часто задышала. Римо! Но зачем он пришел? Традиция не дозволяет жениху входить к невесте перед свадьбой!
Ма Ли не поднимала глаз. Боковым зрением она видела, что человек белый. Значит, это Римо. Других белых в Синанджу нет, и вообще ни один белый, насколько знала Ма Ли, не умеет ступать мягкой кошачьей походкой Мастера Синанджу.
Сердце у нее в груди забилось дико и испуганно. Неважно, чтохочет Римо, решила она, пусть сам скажет. Даже если он пришел сообщить, что больше не хочет брать в жены сиротку Ма Ли.
Ма Ли закрыла полные слез глаза и, затаив дыхание, стала ждать.
Глава 24
Римо Уильямса разбудили нетерпеливые хлопки.
— Вставай, лентяи! — прокричал ему в ухо Мастер Синанджу. — Или ты решил проспать собственную свадьбу?
— О-о, зачем же кричать в ухо, Чиун? Мне бы не хотелось оглохнуть перед самой церемонией.
Римо сел на циновке и заморгал. Перед ним стоял Мастер Синанджу, одетый в белые полотняные брюки и широкий белый жакет. На почти совершенно лысой голове красовался черный цилиндр, подвязанный под подбородком шнурком.
— Кем это ты вырядился? — спросил Римо, поднимаясь.
— Отцом жениха, — отрезал Чиун и повернулся к груде одежды на татами. — Но сдается мне, если я на церемонии буду держаться в сторонке, меня никто и не признает.
— Очень смешно! — сказал Римо. — А это что за барахло?
— Твои свадебные одежды.
— Здесь шмоток столько, что хватило бы на весь Большой театр. Я не могу надеть на себя все это!
— Это свадебные облачения бывших Мастеров Синанджу, — пояснил Чиун, беря в руки зеленый с голубым костюм, который вполне подошел бы молоденькой гейше. — Нам надо подобрать тебе что-нибудь по размеру.
— Вообще-то это не мой стиль, — прокомментировал Римо, внимательно изучая наряд из чистого шелка.
— У тебя нет никакого стиля! Но если подобрать достойный наряд, этот факт может остаться и незамеченным, по крайней мере, на время торжества. Ага, вот это тебе подойдет.
Римо взял у него одеяние.
— Очень красочно, — равнодушным тоном произнес он. — По-моему, здесь присутствуют все мыслимые и немыслимые цвета. Хм-м, погоди-ка, а где же рыжий? Ага, вот он, пятно в форме кота. Видишь? Под левым рукавом.
— Не кота, а барсука, — проворчал Чиун, отбирая костюм у Римо и бросая его во вторую стопку. — Наряд, в котором я был на своей свадьбе, ты, конечно, не заслужил.
— Так это был твой костюм? — изумился Римо.
— Вот этот примерь-ка. Он принадлежал Мастеру Ку.