Наследница для Чудовища

Дали Мила

Замираю, когда звук четких шагов, как на параде приближается к порогу. Чудовище возвращается и плотно закрывает за собой дверь. Он двигается плавно и контролирует каждое движение.

— Не нужны такие служанки Громову.

Строго говорит, останавливаясь почти вплотную. Он упирается в столешницу по обе стороны от меня, будто захватывая в капкан своих рук. Я чувствую, как вспыхивают мои щеки от стыда, а в груди разгорается пламя неизвестности.

— Вы убьете меня?

— Нет. Видишь ли… — склоняется к моему лицу, сканируя его детально. Изучает

губы, улавливая мое дыхание. — Ты вызываешь слишком большой интерес у бойцов. И я не смогу быть рядом всегда… А они “голодные”. Сечешь? У них очень много дел и нет времени расслабиться. Мы с Громом решили временно определить тебя к другому человеку.

— К кому?

— Ко мне. А что ресничками захлопала? Здесь остаться хочешь?

Все что я хочу, это свободу и лично распоряжаться своей судьбой. Не быть марионеткой в жестоких войнах моего брата и Громова…

Подобно актрисе натягиваю улыбку. Я поднимаю ладошку и на свой риск касаюсь груди Чудовища. Совсем легонько, но так чтобы он почувствовал. Проскальзываю выше к плечу, шее. Дотрагиваюсь колкой щеки, поглаживая его лицо пальчиками.

— Спрячьте меня, пожалуйста. Только рядом с вами я могу быть в безопасности…

Я не нахожу в его глазах реакции восхищения на меня прекрасную, как рассчитывала. Напротив. Чудовище улыбается и смотрит иронично. Хитро прищуривается и медленно отстраняется. Он выпрямляет спину, двигаясь назад, а я не позволяю. Давлю ладошкой ему в плечо и практически висну на крепком теле как на скале. Не чувствую под собой опоры, словно внизу бездонная пропасть.

Я буду играть на струнах души Замута, как на арфе. Жестокие твари просто не оставили мне другого выбора, наградив статусом разменной монеты… Я должна подготовиться к воплощению кошмара, в котором Громов узнает о моем родстве с семейством Хамаровых.

С волками жить по-волчьи не только выть, но и грызться. После смерти отца именно этим я и занималась в доме брата. Да и сейчас приходится. Правда, не напролом, а уловками.

Закрываю глаза и привстаю на цыпочки, слышу тихий голос Чудовища:

— Вискарь в левом ящике нашла?

— Я абсолютно трезва…

Чуть приоткрываю рот и хорошо, что Замуту неизвестно насколько сильно колотится мое сердце. Тянусь к его лицу, перебарывая собственные страхи. Внезапно подпрыгиваю, и вся атмосфера контроля улетучивается мгновенно, когда Чудовище единым захватом припечатывает меня к себе. Он грубо стискивает, обжигая рукой мою спину. Второй касается затылка и наклоняясь дышит, окутывая мое лицо частыми порывами.

Он что-то шепчет, а я уже не слышу. В голове стоит пронзительный писк и лучше бы в эту минуту мне успокоительного. Замут станет первым мужчиной кто заберет с моих губ поцелуй.

Я чувствую, как его ладонь плавно скользит вниз и полностью накрывает мою ягодицу. Он сталкивает нас лбами и касается моего подбородка, еще выше приподнимая лицо. Я забываю, как дышать и трепет раскаленным вихрем заставляет гореть внутренности, когда Чудовище

еле задевает губами мои. На самую малость, а после увлажняет, очерчивая языком их по контуру. Это… это невероятно.

Его губы такие мягкие, теплые. Горчат от ментола и табака. Но больше пугает то, что мне приятно и я не ощущаю отвращения хотя должна была бы. Чуть прикусывая, он затягивает мою нижнюю губу, потом другую, лаская поочередно. Рукой поглаживает зад.

Не умеючи пытаюсь отвечать, но, похоже, только веселю наемника. Он широко улыбается на секунду, дотрагиваясь кончиком носа моего. Я слабею и ноги превращаются в ватки. Не дай святые, чтобы Замут стал подозревать меня во лжи. Трясусь как одинокий листик на ветру, а Чудовище тянется за вторым поцелуем.

— Командир!

Сторонний голос звучит неожиданно, для меня во всяком случае. Я замираю, будто совершила что-то ужасное, греховное. Замут останавливает ласки. Он шепчет мне в рот, но адресует слова наемнику:

— Ёбаный Бивень… как не вовремя.

Отстраняясь резко, он слизывает остатки моего вкуса с губ, выпрямляется и прячет меня за спиной.

— Тысячекратно извиняюсь. Машина готова, можно увозить стряпуху.

Я выглядываю из-за Чудовища и прихожу в некий ступор. Это кто? Что?

Сутулый мелкий паренек быстро моргает от тика. С дворняжку ростом и в костюме как с чужого плеча. Почти утопает. Он совершенно не похож на могучих атлетов Громова, от сурового взгляда которых мне хочется надеть мантию невидимку. У него впалые от худобы щеки и аномально крупные зубы. Словно забор, да еще и кривые. Не смею утверждать, но, наверное, поэтому Бивень.

Я в растерянности выглядываю из-за Чудовища, он делает шаг и говорит идти за ним следом.

— Замут, разве не ты за меня отвезешь?

— Нет, с Бивнем поедешь. Его можешь не бояться.

Я глазею на наемника и тот странно хихикает. Молодой совсем. И непонятный.

Из кухни я крадусь за мужчинами тихо, ступаю осторожно будто по минному полю. Искоса поглядываю, как Громов развалился на диване, подобно императору своего криминального рейха. Отменной бранью он ругается с кем-то по телефону и обсуждает наши алмазы.

Я молча злюсь и стараюсь не показывать вида. Налетчик еще отведает горя, ведь на Айхане любые раны заживают быстро. Всегда заживали.

В сопровождении меня выводят на серый двор, где безымянные наемники уже распахнули тяжелые ворота. Остальные призраками парят по территории, сливаясь с общей картиной мрака черными пиджаками. Я поднимаю взгляд к небу, а оно затянуто тучами. Кажется, сам бог гневается, наблюдая за делишками Громова.

Замут подводит меня к машине и открывает дверцу.

— Только без глупостей. Помни, я тебя из лап самого дьявола вырву, если понадобится.

— Я уже в аду!

Не сдерживаюсь и плюхаюсь на заднее сиденье, хотя нужно было продолжать спектакль. Но это архисложно, оставаться невозмутимой, когда балансируешь на грани жизни и смерти.