Наследница поневоле
Шрифт:
Ла Гутин вздохнул.
— О-ля-ля… Никакой я не киллер! — проговорил он негромко. — И вообще, я просто солдат удачи. Убийцей по найму меня сделала… молва, пущенная дураками. А убивал я только на поле боя!
Сказав это по-английски, он не поленился повторить свои слова по-русски, так что все присутствующие поняли его. Поняли, но не поверили. Потому что поверить в такое было не просто.
— То есть как это? — спросили разом Херби, Моргенсон и Лиза.
— Чё, в натуре? — нахмурился Губа.
Глебов пожал плечами:
— Я что-то сам не въеду. Говорит, мол, не киллер он, и все тут.
Пьер
— Legion etranger. Слышали ли вы когда-нибудь про него?
— Это чё? — спросил Лизу Губа.
Саша также смотрел на сестру, явно ожидая разъяснений.
— Иностранный легион, наверное… — ответила девушка.
— Oui, — кивнул француз. — Сборище подонков со всего света. Но даже и оттуда мне пришлось уносить ноги. Мне повезло, я получил маленькое наследство… Совсем скромное, но… распорядись я им с умом, может статься, все и повернулось бы по-другому. Я вернулся в Париж и скоро оказался на мели. Зная про то, где я служил, один человек предложил мне… Любой из тех, кого я встречал в казармах, обрадовался бы такой работе, я же не знал, что делать. Однако у меня не было выбора. Я согласился устранить его врага. Конкурента. А тот так удачно вывалился из окна… И так вовремя… — Контрактер усмехнулся. — Я к нему и пальцем не прикоснулся! Только наблюдал, причем издали. Видно, он не только моему заказчику дорогу перешел. Потом был еще один — его я тоже не трогал, но он выбрал неудачный самолет. Вот тогда и стали поговаривать о моей поразительной жестокости. Потом… Ну да это, пожалуй, даже скучно. Просто мне все время страшно везло. И рук своих убийством я не замарал ни разу!
— А Света? — возмущенно воскликнула Лиза. Она была готова поверить Ла Гутину, исповедь киллера, еще вчера угрожавшего ей, тронула девушку. Однако… если исключить Херби и француза, тогда остается только Гаррис. Гаррис? Нет, это просто невозможно!
Контрактер покачал головой и ответил по-русски. На этом языке он дальше и изъяснялся:
— Я не трогал ее! Когда я зашел в подъезд, чтобы, кстати сказать, навестить вас, уважаемая мадемуазель Батурина, причем я собирался кое-что обсудить с вами, а вовсе не убивать, она уже была мертва. И мне пришлось уносить ноги.
— Вы врете! — Лиза даже топнула ногой.
Ее брат удивленно на нее уставился:
— Так тебя по-настоящему хотели убить?
— Теперь я уж и не знаю… — вздохнула она.
— А зачем мне врать? — грустно сказал Ла Гутин. — Я думаю, нас привезли сюда вовсе не для того, чтобы прочесть нотацию, взять обещание не грешить впредь и отпустить с миром. Так что перед смертью врать бессмысленно! Я рад, что не убил вас, мадемуазель Лиза. Вы единственная, у кого есть шанс выйти отсюда живой по воле хозяев. О чем я теперь искренне начинаю жалеть, так это о том, что не прикончил господина Изборского. Вот где стоило отбросить щепетильность. Но увы…
Глебов нахмурился и посмотрел на Губу:
— Что он несет?
Напарник закатил глаза к потолку, а бывший работник органов закричал на француза:
— Заткнись!
Ла Гутин спорить не стал, он покорно умолк, но Лиза не сдавалась.
— Но
— Так ведь только грозил! — преспокойно возразил Пьер. — Ради Бога, не говорите, что я не мог этого сделать! Если бы я этого хотел — вы давно были бы уже мертвы! Я надеялся, что мы с вами придем к соглашению…
Бет надоело чувствовать себя безмолвной идиоткой.
— Джейк, черт тебя возьми, — закричала она, — спроси у этого… этого… мелкого жулика, о чем они говорят!
— Я? Опять я? Он прекрасно знает английский. Спроси его сама.
— Нет смысла так нервничать, сударыня, — с улыбкой проговорил Ла Гутин, как всегда негромко и с достоинством. — Я только сказал мадемуазель Лизе, что мог бы убить ее несколько раз, но не сделал этого. Не сделал и не жалею.
— Вы нарушили… нарушили профессиональную этику! — взвизгнула Моргенсон.
Контрактер развел руками.
— Что ж, мадам, вы абсолютно правы, — согласился он. — Меня надо исключить из международной лиги наемных убийц, а заодно и из профсоюза работников плаща и кинжала.
Херби дико захохотал.
— Ты уже совсем тронулся? — осведомилась Моргенсон.
— Погоди, Бет! — досадливо попросил Херби, отсмеявшись. Он пододвинулся к краю клетки, как можно ближе к охранникам, и обратился к ним, намеренно коверкая родной язык. Очевидно, он полагал, что им будет легче его понять: — Ю, гайз, ми. — Он ткнул пальцем себе в грудь и, обернувшись, показал на подругу: — Энд ю. Уи куд мэйк э дил. Кен ю си? Андерстенд ми, райт?
Глебов и Губа переглянулись.
— Чёй-то он? — спросил Губа, покосившись на более образованного напарника. — Что такое «дил»?
Преисполненный чувства собственного достоинства «ворошиловский стрелок», глядя на него свысока, ответил:
— Дил — это сделка, серость. Они нам предлагают договориться.
— Пошли они на…
— Нет, нет, нет, — проявляя неожиданную разумность, остановил напарника Глебов. — Мы их выслушаем и узнаем, что они затевают.
— Джентлмен! — продолжал Херби, видя, что его в той или иной мере понимают. — Миссис Моргенсон из зе райтфул эарисс ов зе велфс!
Понадобилось еще несколько попыток, прежде чем Херби, яростно жестикулируя и показывая то на Бет, то на Лизу, удалось наконец втолковать Глебову, что с Бет также можно договориться, поскольку, если помешать получить наследство Батуриной, все состояние достанется американской претендентке.
— Вот видишь? — просиял бывший милиционер, которого такой вариант развития событий по понятным причинам очень устраивал. — Не зря я ее приволок!
Губа пожал плечами.
— Джейк, какой вы негодяй! — ахнула Лиза.
— А вы сомневались? — ехидно поинтересовался Ла Гутин.
Бет, которой Херби перевел свое предложение, вновь впала в ярость.
— Это мои деньги! — завопила она. — И не смей ими распоряжаться!
— А мне моя жизнь дороже твоих денег! Ты что, не понимаешь, что нас убьют, если договорятся с Батуриной?
— Чё вы там опять? — зарычал Глебов, злобно оскалившись. — Сговариваетесь?
Он понял, что предложение американца отчего-то не встретило понимания со стороны американской наследницы. Ла Гутин подлил масла в огонь.