Наследница
Шрифт:
Я смерила его свирепым взглядом. Бесит, когда издевательски ходят вокруг да около.
– Ладно-ладно, - рассмеялся мужчина, но веселье его глаз не коснулось. Они остались холодными, расчётливыми, пытливыми.
– С моей помощницей ты уже знакома? Она доложила мне, что вы встретились вчера на вечеринке. Оля хороший специалист, но произвести впечатление на Моретти не сумела. Зато удалось тебе. Чувствуешь куда ведёт нить моих рассуждений?
– Не совсем, - прочистила горло и незаметно ущипнула себя. Может все это дурной сон?
– Ох, Аня. Да не притворяйся же ты дурочкой, - взмолился
– Хорошо. Буду разжёвывать, как для детского сада.
– Будьте так любезны.
– Амадео Моретти - долбанная заноза в моей престарелой заднице. Этот кусок дерьма повадился на своих корабликах поставлять оружие на нашу светлую родину. Там, - он ткнул пальцем в небо, - такому порядку дел не рады. Приказано наглеца схватить за яйца в самый ответственный момент. А эта гнида, решила породниться с нашим губером и теперь к нему не подобраться. Я не слишком быстро говорю, за мыслью следить успеваешь?
– Угу, - выдавила, ощущая, как тошнота подкатывает к горлу вплотную. Если скажу ещё хоть слово, точно вывернет.
– Что-то ты бледная, Анна. Беременная что ли?
– скривился Ольховский.
– Так вот, мы с операми мозгами пораскинули и решили к нему Олю приставить. Соблазнить, втереться в доверие и выведать всю информацию по поставкам.
Он ещё что-то говорил, говорил, а в ушах набатом звенела его фраза: «Беременная что ли?».
Беременная? Это возможно? Сколько прошло времени? Нахмурилась, пытаясь что-то подсчитать, незаметно загибала пальцы. Боже, не получается сосредоточиться... Ладно, потом.
– ... представляешь, как удачно, что ты владеешь языком и приглянулась самому Моретти? Он улетел сегодня в Италию, но перед отъездом отчаянно искал твои контакты. Словом, нам нужно, чтобы ты сделала то, что не смогла Оля. Втерлась в доверие и разыскала необходимую информацию.
– Погодите-ка. Вы хотите, чтобы я улетела в Италию и там?..
– Все так. Летишь во Флоренцию, «случайно» встречаешься с Моретти, находишь данные, передаёшь нам.
– Вы сошли с ума? Я не стану этого делать. Поищите себе другую шпионку.
– Нет, станешь, - с нажимом прогрохотал Ольховский. Он развернул свёрток, который с таким недовольством выдернул из рук своей сотрудницы, и показал мне.
– Вижу, что узнаешь. Это рубашка Давида с пятнами крови... кого? Неужели Тагира? О, точно. В заключении экспертизы прям так и указано.
Я обреченно прикрыла глаза, ругая себя всеми правдами и неправдами. Не смогла отстирать эту сорочку и собственными руками выбросала в мусор! Улику! Дура непроходимая!
– Вижу осознанность на твоём лице. Тогда давай сразу я покажу и постановление об аресте твоего ненаглядного, - он вынул листок и потряс им перед моим носом, - дать ход этому делу - раз плюнуть. Но, если ты поможешь нам, Давид не пострадает. Все улики будут уничтожены и он продолжит жить свободным. Ощущаешь выгоду?
– Но Моретти не подпустит меня так близко... я ведь чужая ему, совсем незнакомая...
– Значит придётся стать не чужой. Не мне рассказывать молодой девушке о хитростях соблазнения.
Он больной. Точно головой тронулся. Надо на все соглашаться и срочно звонить Давиду. У него получится со всем этим разобраться...
– Ах, да. Чуть ни забыл, - полковник достал телефон и повернул дисплеем ко мне.
– Группа задержания ждет моего приказа. Одно твоё слово ему, одна смс или какой-либо намёк и наше соглашение перестаёт действовать. Тебя я брошу в Италии на съедение местной мафии, а его в казематы гнить до старости лет. Ты ведь не хочешь, чтобы Давид испортил своим появлением всю операцию? Тогда молчи. Просто исчезни. Потом все объяснишь. Как-нибудь...
Насмешливый, издевательский тон парализовал. Ольховскому прекрасно известно, что не будет никаких «потом». Если сейчас я исчезну и начну вертеть задом перед носом другого мужчины, Давид возненавидит меня. Между мной и его матерью большое не будет разницы. Приласкала, обогрела и бросила. Предпочла ему другого. Он никогда не простит...
Безвыходность и страх сковали прочными путами. Сердце колотилось как ненормальное, гоняя переполненную адреналином кровь. Я безжизненным взглядом глядела на экран телефона, где в режиме реального времени группа особого реагирования обступала его машину. Давида в салоне нет, вероятно, он зашёл зачем-то в торговый центр... Один из людей в форме обьявил о готовности, ожидает только приказа.
– Да брось, - протянул он.
– Чем быстрее выполнишь задание, тем быстрее вернёшься к своему ненаглядному. Ты дочь такого же проходимца, как они все. Вы найдёте общий язык с Моретти.
– Цель приближается. Ждём команды, - рапортовал парень в форме.
– У тебя три секунды, Аня. Ему грозит лет пятнадцать, я не поленюсь и повешу ещё что-нибудь, грехов-то у него хватает. Раз, - наседает на меня этот ублюдок.
– Два... Стоит ли пара месяцев твоей жизни десятилетий его?
– Два с половиной. Не думай, что у него получится отвертеться. В этом деле заинтересованы там, - снова он показывает пальцем в небо и подносит динамик телефона ко рту, чтобы отдать команду.
Сейчас будет три... и я умру от разрывающего чувства вины, горечи утраты, осознания безысходности. Хотя, от этих чувств все равно не избавиться, какое бы я решение ни приняла. То ли я разобью ему сердце, то ли разрушу всю жизнь...
– Аня?!
– Я согласна! Согласна!!!
– проревела сквозь внезапно нагрянувшие слёзы. Как же больно, словно сердце из груди без наркоза достали с особой жестокостью. Трясущимися руками, я стерла с щек чёрные дорожки туши.
– Отбой, парни. Расходитесь, - удовлетворенно кивая, скомандовал Ольховский и вырубил телефон.
– Хорошая девочка. Покладистая. Собирай вещи, ты уезжаешь немедленно.
– Но... мне нужно попрощаться, объясниться с семьей, все обдумать..., - шмыгнула носом и наивно заморгала.
– Позвонить Давиду, - исковеркал он мою детскую интонацию.
– У тебя двадцать минут на сборы. И да, никто не должен знать об этом. Объясняйся, как хочешь, но без правды. Если Давид все испортит, твои старания будут напрасны. Он все равно сядет. Я тебе обещаю.
– Вы чудовище...
– Я делаю свою работу. А тебе советую делать свою. Качественно и с энтузиазмом.