Наследник чародея. Школяр. Книга первая
Шрифт:
Он покрутил пальцами рук. Тут уже усмехнулся я.
— Не, бать, я так… — я покрутил пальцами рук, пародируя его. — Не умею. Я вот так…
И крутанул кистями в другую сторону.
— Ты скажи, что надо-то? — спросил я.
— Тут такое дело, — отец смутился. — Катя моя беременная. 4-й месяц пошел. И у неё что-то непонятное: то голова кружится, то обморок. Врачи говорят, всё в пределах нормы. Может, посмотришь, а?
Я улыбнулся:
— Бать, конечно, посмотрю! Можно даже сегодня. Как приеду…
—
— Договорились!
Отец хлопнул меня по плечу. Впервые вот так хлопнул. Как равного.
И ушел. А я стал собираться дальше.
Maman меня встретила в коридоре. Вид у неё был прямо-таки совсем не больной. Даже поправляться начала. Щечки надулись.
Мы обнялись. Она, чуть смущаясь, чмокнула меня в щеку. Я сел на кушетку, стоящую рядом с входом в палату, поставил на неё сумку. Maman села рядом.
— Представляешь, мои соседки считают, что ты мой брат! — смеясь, сообщила она. — А я возьми и скажи, что ты не брат, а ухажёр. И они поверили!
— Ну, а что? — улыбнулся я. — Ты у меня вон какая красотулечка! Совсем не скажешь, что ты дама бальзаковского возраста…
— Ах, ты поросёнок! — maman, шутя, отвесила мне затрещину.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.
— Да вроде нормально, — ответила maman. — Врачи говорят, что надо обследоваться, что непонятно всё… А у меня всё отлично, ничего не болит. Ох, я и выспалась сегодня!
Maman потянулась.
— Красота!
— Ты вещи отнеси, — я кивнул на сумку. — Что там не нужно, отдай.
— Ах, ты ж мой хозяйчик, — maman снова чмокнула меня в лоб, подхватила сумку и ушла в палату. Мне показалось, что она не только поправилась, в смысле, выздоровела, но и помолодела.
Из палаты она вернулась очень быстро, успев одеть халат, который я ей привёз, сунула мне в руки пустую сумку.
— Пойдем на улицу!
Maman показала мне еще один выход на улицу, прямо напротив её палаты. Мы отошли подальше, сели на лавочку.
— Ну, рассказывай, как ты без меня там живешь, скучаешь, страдаешь, плачешь в одиночестве в темноте?
Её шутливый тон прибавил мне настроения. Я, едва сохраняя серьезное выражение на лице, подтвердил:
— Очень скучаю, плачу, страдаю, голодаю, тётю Машу объедаю!
Мы засмеялись.
— Да всё нормально, — сообщил я. — Батя меня из деревни привёз. В магазин я сходил, продуктов набрал. Менты приходили. Мы с тётей Машей заявления им написали.
— Какие заявления? — maman напряглась. — Какие менты?
— А разве к тебе не приходили? — я осторожно «перевел стрелки». — Насчет нападения?
— Пока нет, — maman покачала головой.
— Ну, и фиг с ними! — я махнул рукой и шутливо сказал. — Ты это, давай, поправляйся! Нечего тут разлёживаться!
— Завтра скажут, — ответила maman. — Врачи
Она вдруг погрустнела, обняла меня, положила голову на плечо.
— А отец не захотел придти?
— Мам, — я тоже прижался к ней. — У него своя семья…
— Ладно!
Maman чуть отстранилась от меня, зачем-то погладила меня по плечу, вздохнула.
— Я тебе там пару книг привёз, — сообщил я. — Лежи, отдыхай! А выйдешь, может, в отпуск куда-нибудь рванём?
— Куда? — грустно усмехнулась maman. — У нас в этом году сплошные больничные. Кто меня в отпуск отпустит? Да и денег нет.
— Так, что только обратно к бабке в деревню! — подытожила maman, вставая с лавочки. — Пойдем, сыночек. Проводишь меня до палаты…
В коридоре перед дверью maman вдруг ухватила меня за рукав:
— Тут с детской травматологии, где ты лежал, твой бывший лечащий врач заходил. Помнишь? То ли Сергей Иванович, то ли Сергей Николаевич. Очень просил к нему подняться. Хочет на тебя посмотреть, как ты себя чувствуешь. Сходи, пожалуйста!
Я непроизвольно почесал затылок. Новость была несколько неожиданной. Если Сергея Николаевича интересовало моё здоровье, почему вдруг он спохватился именно сейчас?
На прощанье чмокнул maman в щечку и пошел по лестнице вверх, в детскую хирургию-травматологию. Вот такое у нас размещение отделений в больнице скорой медицинской помощи: травмпункт на первом, рентген на шестом. Лифт не работает.
Шутка. Лифт работал. Но я прошелся пешком. Точнее, бегом. На одном дыхании. Зашел в отделение, прошел к ординаторской, постучал, заглянул в кабинет:
— Здрасьте! А Сергея Николаевича можно увидеть?
В кабинете среди столов, заваленных бумагами, сидела одна худенькая врачиха в громадных в пол-лица очках. Она подняла на меня глаза, махнула рукой, причем так, что у неё выскочила ручка:
— Он у заведующего! Туда идите. Не мешайте работать!
— Спасибо!
Кабинет заведующего, как я помнил, был чуть подальше по коридору за углом первая дверь. Я подошел, стукнул раз и, не дожидаясь ответа, открыл дверь:
— Добрый день! А Сергей Николаевич здесь?
В кабинете за приставным столом друг напротив друга сидели Сергей Николаевич и заведующий Захар Петрович (его имя я прекрасно помнил — еще раз отдельное спасибо товарищу Герису!). Оба взглянули на меня, потом переглянулись между собой.
— Приземляйся! — весело предложил Захар Петрович, показывая рукой в сторону кресла. — Рассказывай, как ты себя чувствуешь? Есть ли какие головокружения? Голова болит? Тошнота? Ходишь как, нормально?
Вывалив на меня всю эту кучу вопросов, касающихся моего здоровья, завотделением, этот добрый старый дядька, замолчал в ожидании ответов.