Наследник для бандита
Шрифт:
— Да ну! — Светлана подрывается и с хрустом захлопывает пластиковый контейнер с пирожными, — Да ты многим докторам со стажем фору дашь! Уважают тебя очень.
— Ну перестань… — я опускаю глаза в кружку и с облегчением выдыхаю, потому что запах маргарина с красителем перестаёт раздражать мой чувствительный нос, и меня отпускает тошнота.
— Точно тебе говорю! — подруга отворачивается и идёт к окну, — Говорят, в этом году сентябрь тёплым будет, — распахивает створку настежь и высовывается на улицу, перегибаясь
— Ты куда, ненормальная, — я подхватываюсь к подруге и втягиваю ее за подол халата обратно в сестринскую, — Одурела, — осуждающе качаю головой, глядя на ее глупую улыбку.
— Запах просто обалденный, — она делает глубокий вдох, и я зеркаля ее, тоже вдыхаю, — Мокрой листвы и яблок… Кстати, мне ж бабушка целый пакет наложила.
Светлана срывается с места и спешит к шкафу с верхней одеждой. И это хорошо. Потому что, если бы она сейчас посмотрела на мое позеленевшее лицо, скрывать своё положение дальше у меня б не вышло.
Дверь в кабинет распахивается, и в проёме появляется лицо дежурной санитарки.
— Марья, ты сказать просила, как Громова пожалует. Иди.
— Спасибо, теть Наташ, — отзываюсь я и глубоко дышу, приходя в себя.
Что ж кроет то меня так? Хоть под капельницу с церукалом сдавайся.
— Ты иди быстрее, — санитарка поправляет выбившиеся из-под косынки седые волосы, — А то я слышала, что она в реанимацию уходить собралась.
— Поняла. — беру со стола своё заявление об увольнении и спешу к выходу из кабинета.
— Удачи, Марусь, — Света с хрустом откусывает сочное яблоко и плюхается на диван, — Теть Наташ, яблочко или чаю с пирожным хотите? Марья проставляется.
— Уходишь от нас, значит…. Кто ж люд простой лечить будет? — качает головой женщина, — Да оно и правильно, нечего девкам молодым с образованием здоровье гробить. Я вот всю жизнь здесь отработала. Пока эти телеса с каталки на каталку потягаешь… Две грыжи себе заработала, — плюхается на стул возле стола и стягивает с головы косынку, — Ой, молодицы, дай правда очахну, посижу с вами. Что там с чаем?
— Это я быстро! Только кружку вам помою, — Света закусывает зубами яблоко и включает чайник.
Выхожу в коридор и закрываю за собой дверь. Медленно скольжу взглядом вокруг себя, пока иду до кабинета глав врача. Мне тоже очень жаль уходить. Хоть и условия здесь мягко говоря неказистые, Громова собрала вокруг себя замечательный персонал, и на сколько я знаю, постоянно выбивает им всевозможные премии. Поэтому, за свои места люди держатся руками и зубами.
— Дочка!
Я резко торможу, потому что за рукав халата меня хватает седой мужчина.
— Вы плохо себя чувствуете? — я цепко осматриваю его лицо. Не похоже, чтобы старинку было плохо, — Или на посту медсестры нет?
— Да что ты! — дед осторожно отпускает ткань и бережно хлопает меня по предплечью, — Узнал тебя. Спасибо сказать хотел.
— Пожалуйста… — киваю ему в ответ и силюсь вспомнить, где его видела. Ну точно же видела.
— Да ты не смущайся, поди всех нас стариков припомни, — он улыбается золотыми коронками зубов, — Неделю назад привезла меня на карете с болями в животе. И если б ты не настояла кардиограмму сделать, то не было б уже меня. Инсульт. Угадала.
— Я вас вспомнила, — накрываю ладонью его его пальцы и улыбаюсь, с холодком в груди осознавая, что старик прав. Если бы его стали оперировать при инсульте, то он умер бы прямо на столе, — Рада, что вам лучше, — киваю немного отрешенно и мягко освобождаюсь, отходя на шаг.
— Теперь правнука увижу, — сияет дед, — Вчера родился, представляешь?
— Поздравляю вас, — говорю как можно проникновеннее, — Выздоравливайте.
Быстро стуча каблуками по линолеуму, сбегаю от душевного старика, пока не разревелась.
Их жизни важны, но та, что во мне, для меня сейчас просто бесценна. Я не готова ею рисковать. А здесь каждый день есть немаленький шанс поймать краснуху, гепатит, туберкулёз или ещё какую прелесть.
Подхожу к кабинету глав врача и стучу три раза.
— Входите — глухое.
И я жму ручку.
— Здравствуйте, Нинель Германовна, — робко вхожу, закрываю за собой дверь и зависаю возле порога, сминая в руках листок А4.
— Здравствуй, Соколова, — женщина стоит возле окна. Благодушно кивает мне, затягивается сигаретой и выпускает дым в открытую фрамугу, — Ну чего там у тебя? — тушит сигарету и возвращается к столу, — Давай по-быстрому рассказывай.
— У меня, — я оживаю, подхожу и кладу на столешницу заявление, — Вот.
— Ну ка присядь, Марья, — Громова пробегается глазами по листку, — Подпишу, если причину настоящую расскажешь.
— Я скажу, — киваю, смущаясь, — Только вы никому больше, пожалуйста.
— Обижаешь… — женщина откидывается на спинку кресла.
— Я в положении….
– краснею.
— Эка невидаль, — фыркает начальница и задумчиво крутит в руках ручку, — Давай в секретари тебя переведу. В выписное. Бумажки то ругательные, — она отталкивает от себя мое заявление, — Сразу калякать зачем?
— Жених настаивает… — я жму плечами, — Подпишите, Нинель Германовна, пожалуйста. Хочу, как женщина, своим положением насладиться. Вы ж знаете, что в моем случае — это почти чудо…
— Не придумывай! — отмахивается, — Напридумывали тебе диагнозов. От нервов у баб ещё и не то случается. Десяток бандиту своему родишь.
Она со вздохом тянется ручкой к заявлению.
— Ладно, учебу только не бросай, — ставит свою подпись, — Без отработки отпускаю. Если справку из консультации принесёшь, то этот месяц полностью доплачу.