Наследник имения Редклиф. Том первый
Шрифт:
— Гм! Пожалуй, вы и не ошиблись! сказалъ Чарльзъ. Теперь мн ясно, почему онъ меня чуть не сълъ въ день бала Килькорановъ, когда я ему намекнулъ о любви Гэя къ Лор. Я просто обмолвился назвать Петрарка, забывъ о Лаур, но онъ до такой степени вышелъ изъ себя, что тутъ же началъ мн описывать самыми мрачными красками послдствія привязанности Гэя къ сестр. Мн совстно, что Гэй скоре всего влюбленъ въ васъ и въ своего Делорена, а далеко не въ Лору. Капитанъ просто выдалъ свою тайну.
— Такъ что жъ такое? Этотъ случай далъ ему по крайней мр возможность узнать, на сколько онъ самъ влюбленъ въ Лору.
— Ну, а объ Лор что вы скажите?
— Мн ее очень жаль. Но вдь какъ же мн было прервать ихъ дружескія отношенія? Нужно непремнно помочь ей, хоть, по правд сказать, я незнаю, какъ это сдлать.
— А - а, значитъ, вы полагаете, что и Лора его любитъ? не желалъ бы я этого, хотя въ послъднее время самъ замтилъ, что она что-то не своя.
— Ей грустно, что Филиппъ холоденъ съ нею, но я не думаю, чтобы она была влюблена въ него. Правда, она какъ-то разстроена и мн бы очень хотлось съ ней переговорить. Но вынуждать у нея признаніе я не хочу. Поэтому я и не ршаюсь заговаривать первая.
— Она у насъ, къ счастію, не сантиментальна, сказалъ Чарльзъ:- отъ любви не исчахнетъ. Притомъ Филиппъ самъ никогда не ршится поселить свою молодую жену въ казармахъ. Онъ женится или сдлавшись бо. гатымъ, или вовсе нтъ.
— Да. Онъ никогда не ршится поставить Лору не въ то положеніе, къ которому она привыкла съ дтства. Нa него можно смло положиться; пусть его дйствуетъ, какъ началъ. Лора поправится, пріучитъ себя къ мысли глядть на него какъ на друга и двоюроднаго брата, и забудетъ, что онъ былъ въ нее влюбленъ.
— Хорошо, что она детъ въ Ирландію.
— Да, я очень довольна, отъздъ ея пришелся какъ нельзя боле кстати.
— А вы, maman, ничего никому не сказали?
— Конечно, нтъ. Не нужно, чтобы Филиппъ догадывался даже, что мы знаемъ его тайну, папа не слдуетъ тревожить; а на воображеніе Эмми я не хочу дйствовать разсказомъ о несчастной любви Лоры.
Такая доврчивость матери къ сыну могла бы показаться странною для каждаго, кто зналъ желчный и болтливый характеръ Чарльза; но когда дло шло о вопрос, ссрьезно касавшемся судьбы одной изъ его сестеръ, Чарльзъ умлъ молчать. Одно только довріе матери могло обуздать его страсть къ рзкимъ намекамъ, колкимъ шуткамъ и насмшкамъ, которыя въ этомъ случа не довели бы до добра. Мистриссъ Эдмонстонъ была отъ природы женщина съ живымъ, откровеннымъ характеромъ. Ей непремнно нужно было сообщить кому нибудь то, что ее тяготило. Въ подобныхъ случаяхъ она руководилась женскимъ инстинктомъ, и выбирая себ довренное лицо, попадала всегда очень удачно. Она не умла скрытничать, какъ Лора, и на ея мст непремнно выдала бы свои чувства.
Настала середа. Трудно было тмъ, кто зналъ, что длается за кулисами. Къ великому неудовольствію Филиппа, первое лицо, которое онъ встртилъ, была лэди Эвелина, оставшаяся по просьб своихъ пріятельницъ для обда въ четвергъ. Молодой Торндаль велъ себя похвально, какъ выразился бы Чарльзъ. Страшась соблазна, онъ удалялся постоянно отъ Эвелины, отвчалъ улыбкой или сухимъ замчаніемъ на ея бойкія reparties и держался больше общества джентльменовъ. Лора все времи была молчалива, серьезна и неестественна. Филиппъ всячески старался
Игра состояла въ слдующемъ: на отдльной бумажк играющіе должны были написать каждый названіе своего любимаго цвтка, какое нибудь историческое имя, качество души и эпоху, въ которую онъ желалъ бы жить. Билеты свертывались и клались вс въ одно мсто. Затмъ одинъ изъ играющихъ читалъ ихъ поочереди вслухъ, а прочіе должны были угадать, чей билетъ.
Чарльзъ вынулъ первый билетъ и прочиталъ громко: Ландышъ, истина, Іоанна д'Аркъ, Padre Christoforo, настоящая эпоха.
— Это билетъ Эмми! воскликнулъ Гэй.
— Справедливо, а почему вы отгадали? спросилъ больной.
— По имени Padre Christoforo; она въ восторгі отъ Il Promessi spasi, Манцони.
— Какъ, Эмми мтитъ въ Іоанны д'Аркъ, а сама боится кузнечиковъ, закричала смясь Эвелина.
— Я хотла бы быть сестрой Іоанны и слушать ея разсказы о видніяхъ, съ улыбкой отвчала Эмми,
— Вы бы ее тогда научили, Эмми, какъ врить видніямъ, замтилъ Филиппъ.
— Неужели вы такъ мало уважаете Іоанну л'Аркъ, Филиппъ, что находите возможнымъ смяться надъ ней, спросилъ Гэй.
— Нтъ, я ее уважаю, хоть нахожу, что ея враги и друзья одинаково ей повредили. Впрочемъ, я не считаю нужнымъ анализировать ея характеръ.
Гэй наморщилъ брови, началъ кусать перо и наконецъ бросилъ его на столъ, опрокинулся на спинку кресла и сложилъ руки.
— Лавенда, начала читать Шарлотта.
— Это кто выбралъ лавенду? спросила Эвелина.
— Я знаю кто, замтила мистриссъ Эдмонстонъ, поднимая голову отъ работы. Я никогда не забуду лавендовыхъ кустовъ, растущихъ въ палисадник, подл кухни въ Стэйльгурст. Филиппъ засмялся, Шарлотта продолжала читать, между тмъ какъ Лора, покраснвъ до ушей, уткнула носъ въ работу.
— Лавенда, повторила Шарлотта: — твердость воли, Страффордь, Корделія, послдняя война въ Крыму. Вотъ странно-то, сказала двочка, послушайте, что написано на слдующемъ билет: козья жимолость, твердость воли, лордъ Страффордъ, Корделія, настоящая эпоха. Какъ? Лора? ты врно списала съ билета Филиппа?
Лора, вся красная, не подняла даже глазъ, Филиппъ сконфузился и Эвелина расхохоталась, говоря, что ему должно быть очень лестно, что Лора покраснла.
— Ну, ну, Шарлота, продолжай, уже поздно, — прервалъ съ живостью Чарльзъ Эвелину.
Двочка прочла нсколько билетовъ, наконецъ попала на послдній. Онъ принадлежалъ Гэю.
— Верескъ, истина, король Карлъ I, сэръ Галаходъ, настоящая эпоха.
— Сэръ кто? — спросилъ Чарльзъ.
— Разв вы его не знаете? — воскликнулъ Гэй. Сэръ Галаходъ, извстный рыцарь, жившій во времена принца Артура. Кто жъ объ немъ не слыхалъ? Филиппъ, скажите, неужели вы не читали его исторіи?
— Я какъ-то заглянулъ въ его біографію. Очень, кажется, любопытна, но написана она на древнемъ аыглійскомъ язык, и потому ее трудно разобрать.