Наследник императора
Шрифт:
Измученные и замерзшие, так ничего и не найдя, они поставили палатку и сели есть приготовленную Кукой кашу.
– Нет никакого клада, – решил Фламма, – обманул тебя Монтан.
– Клад есть. Кстати, еще одна примета: где-то рядом должны быть кости наших пленных ауксилариев, – напомнил Приск, – которых даки перебили.
– Будем искать кости? Мы что – похоронная команда? – возмутился Фламма.
– Или Рысь этот тебя обманул, – заметил Кука. – Может, это вовсе и не Саргеция.
И на следующий день, и еще через день все так же безрезультатно бродили они в окрестностях Сармизегетузы. Дважды встречались им римские патрули, один раз – отряд фуражиров. Диплом, выданный Адрианом, делал свое дело. Но грязные, измотанные, перемазанные в земле легионеры наверняка вызывали подозрение у тех, кто попадался им на пути. Фуражиры присматривались, задавали вопросы: а вот интересно им, что это делают тут на берегу горной речки перемазанные в земле то ли римляне, то ли даки. Приск напялил снятый на время центурионский шлем, рявкнул: «Прекратить» – и фуражиры исчезли за поворотом ближайшей тропки.
– Скоро здесь все будут копать, – бормотал в отчаянии Фламма. – Вот увидите. И клад достанется вовсе не нам.
Иногда казалось, что за ними кто-то следит. Но если и шел кто-то следом, то лазутчик ничем не выдавал своего присутствия – ни шорохом ветвей, ни падением камня из-под ноги. Кто знает, быть может, это духи гор наблюдали за незваными гостями?
Приск несколько раз доставал кусочек пергамента с рисунком, который сделал сразу по возвращении из плена. Обрывок изрядно обтрепался, и все же характерность той скалы говорила о чем-то. Должна говорить. Монтан сказал: скала похожа на ту, под которой спрятан клад.
Только на четвертый день они увидели скалу, поразительно похожую на нарисованную. Неужели? Приск выскочил на террасу с радостным воплем и вдруг остановился. Нет, скала была не просто похожей, а была той самой: центурион узнал это место сразу.
– Я здесь был, – выдохнул Приск. – Зимой.
– Тогда где же тринадцать убитых тобою даков? Что-то не видать их костей! – хмыкнул Фламма.
Приск обошел террасу.
– Смотрите внимательно! – приказал он друзьям. – Может быть, здесь есть какие-то приметы…
– Какие? – ядовито спросил Фламма. – Камень с указателем: до клада двести футов?
Тиресий тем временем миновал ручей, что водопадом срывался в реку, и двинулся вверх по течению. Остановился. Прошел еще немного. Поднял что-то с земли.
И вдруг сказал:
– Здесь есть отводное русло. Совсем недавно по нему бежала река. И еще я нашел человеческие кости. Похоже – от бедра какого-то вояки. Звери мясо съели, а кость остаивли. На кости – заживший при жизни след от удара меча.
Друзья, оставив на террасе лошадей, со всех ног кинулись к предсказателю. Фламма оступился и сорвался в воду, мокрый, выбрался на берег и понесся следом за товарищами. На такие мелочи сейчас никто не обращал внимания – легионеры даже не попытались отыскать тропу, а кинулись наверх по крутому склону, обдирая пальцы и колени до крови, ломая ногти. И лишь когда оказались на новой террасе, перевели дух. Здесь нашли несколько потемневших бревен, разбросанные камни. Потом попалась груда камней. Лишь отвалив из них парочку, они обнаружили чью-то полуистлевшую руку – уже без пальцев – фаланги обглодали местные звери. Громко хлопая крыльями, с ближайшего дерева сорвалась большая птица, и легионеры одновременно вздрогнули. Они двинулись дальше, натыкаясь на новые и новые следы таинственной стройки, но пока не находя в реке нужного места.
– Здесь, – вдруг сказал с уверенностью Приск и указал на просвет меж деревьями.
В следующий миг они стояли над горной речкой, посреди течения которой образовалось что-то вроде небольшого озерца. Естественным такое озеро быть не могло. Приск глянул в прозрачную воду. Было совсем неглубоко, вряд ли глубже, чем по колено, зеленоватые плоские камни на дне лежали вплотную друг к другу. На берегах пышно разрослись в отвалах камней папоротники.
– Монтан тебя обманул, центурион, – сказал Тиресий. – Это место не похоже… Оно и есть то самое место. Ноги сами привели Монтана к его кладу. Но для отвода глаз он сказал, что место всего лишь похоже.
Приск опустился на камень у берега. Его трясло. Неужели там, под ногами – буквально – лежали неисчислимые сокровища Децебала?
– Что будем делать? – спросил Фламма.
– Отводить русло, – отозвался Приск и не узнал собственного голоса.
– Может, за подмогой поедем? – предложил Кука.
– Сначала надо убедиться, что мы нашли клад, – решил Приск.
Поднялся, огляделся кругом.
– Кука! Фламма! Приведите сюда лошадей. Тут вокруг должна быть если не дорога, то тропа, по которой шли мулы с золотом. Мы с Тиресием начнем пока строить плотину. Камня тут вокруг полно. Нам надо просто снова запрудить реку и отвалить пару камней на дне.
– Да уж, всего-то! – фыркнул Кука.
Весь день они работали как сумасшедшие. Даже когда солнце уже село, легионеры зажгли четыре костра – по два на каждом берегу – и продолжали работать, прерываясь только на то, чтобы подкормить прожорливое пламя. Дно реки уже обнажилось, с помощью рычагов из срубленных деревьев легионеры выковыривали самые большие камни, мелкие отбрасывали руками, обдирая пальцы в кровь. Внезапно Фламма закричал. Поначалу Приск решил, что неуклюжего легионера придавило камнем. Но нет – на дне блеснул золотой кубок. Фламма наклонился, пошарил (вода еще сочилась по обнаженному руслу, как кровь из неглубокой раны), потянул за собой кусок кожи – видимо, это был мешок, в котором прежде лежал кубок.
Приск отобрал у него находку.
– Греческая работа. Очень тонкая.
Кука тут же почти выдернул у него из рук сокровище.
Отсветы факелов играли на влажной поверхности золота – неслись по кругу дерзкие кони, топтали кабанов фракийские всадники.
– Красиво, – пробормотал Кука и, помедлив, протянул кубок Тиресию. – Что скажешь?
– Золото, – ответил тот.
Все засмеялись. Ржали, как кони, и не могли остановиться, задыхаясь и плача от хохота. Кука упал на колени, в шуршащую смесь из крошева камня и воды, и принялся бить кулаками куда попало, обдавая друзей грязными брызгами.
Приск отнес кубок на берег, туда, где были сложены вещи, завернул находку в плащ.
– Может быть, ляжем спать? – неувернно предложил центурион.
– Издеваешься? – бросил Тиресий.
Он тоже выбрался из ямы – чтобы подбросить веток в костры.
Дальше, обо всем позабыв, они копали как сумасшедшие. Костры погасли один за другим, но взошла луна, и теперь они работали при лунном свете. Кажется, они и в полной темноте продолжали бы копать.
Утром они стояли в обнажившемся русле, смертельно усталые, передавая друг другу золотые кубки тончайшей греческой работы, а под ногами у них лежали грудами золотые монеты – сотни, тысячи крамольных «козонов». Тысячи консулов шествовали в сопровождении ликторов, тысячи и тысячи золотых орлов вздымали когтистые лапы, дабы увенчать золотыми венками главу возрожденной Республики. Казалось, сам дух мятежного Брута, разбитый на множество золотых осколков, лежал у ног легионеров, извлеченный из мрака забвения, из ядовитой горечи поражения, лежал, сознавая всю краткость своего возвращения, – ибо имперский Рим, радостно присвоив эти монеты, отправит мятежное прошлое на переплавку для оплаты триумфов, пиршеств и игр. В золотом блеске уже мерещились новые форумы и термы, дворцы и акведуки, кровавые гладиаторские игры, звериные травли и гонки колесниц, обезумевший от кровавых зрелищ плебс, громогласные выкрики: «Аве, Цезарь!»
– Что это тут у вас? – раздался нагловатый и дрожащий от возбуждения голос.
Приск поднял голову. Над ним возвышался здоровяк в чешуйчатой лорике ауксилария. Видимо, разведчик. Послали удостовериться, что на выручку столице никто не движется в этом направлении.
– Золото, – ответил усталым голосом Приск. – Дакийское золото, которое нынче принадлежит императору Траяну.
– Ух ты! Сколько же его тут… – Из-за плеча первого солдата выступил еще один – светловолосый, широкоплечий, с дерзким прищуром серых глаз.