Наследники Альберты
Шрифт:
– Потому что они с Мирьям не женаты?
– Да, и еще потому, что в церкви она усадила его среди нас, на скамье для родных. Но Мирьям и дядя вечно на ножах. У них разные взгляды буквально на все. На еженедельник, на женщин-пасторов, на цвет автомобиля, в котором едут на похороны, на таяние снега в Лубергсхюттане - на все.
Они миновали длинный виадук у въезда в Чёпинг.
– Словом,- подытожил Кристер Вийк,- опись имущества обещает быть весьма драматическим событием.
– Боюсь, что да. Ужасно хочется удрать подальше и выждать, пока улягутся страсти.
– Но ведь ты, как я слыхал, тоже наследница? Почему ты говорила Камилле, что не рассчитываешь ни на какое наследство?
– Это мне внушили еще в раннем детстве,- горько призналась Полли.
– Кто же внушил? Альберта или управляющий Фабиан?
Полли сдвинула темные брови, она была смущена.
– Главным образом он. Помню, как-то вечером, незадолго до смерти, он отвел меня в свой кабинет и там с глазу на глаз попытался объяснить мне, что со временем я останусь одна и мне придется жить самостоятельно,- мне было тогда лет восемь, не больше. Я не поняла и половины из его слов, но он все время, как припев, повторял одну и ту же фразу: «Все Альберте, все Альберте».
– Как ты к нему относилась? Так же, как к Альберте?
– О нет. Он был такой старый и важный, я его боялась. Конечно, я уважала его, восхищалась им, но любила я только Альберту.
Перед Арбугой, на прямом и безопасном отрезке пути, Кристер Вийк внезапно повернулся к Полли, и, застигнутая врасплох, она несколько секунд была вынуждена смотреть ему прямо в глаза.
– Я понимаю, смерть Альберты - тяжкий удар для тебя,- сказал он.- Но ты чего-то не договариваешь. Ты боишься, Полли. Чего ты боишься?
8. СИДИМ РЯДКОМ - ГОВОРИМ ЛАДКОМ
Может, в другое время Полли нашла бы в себе силы ответить.
Но в Арбуге их встретила вода. Случай был упущен.
– Кристер, смотри, полиция перекрыла дорогу.
– Да, какое-то шоссе закрыто, возможно, наше. Молодой полицейский подтвердил его догадку.
– Шоссе Двести сорок девять между Феллингсбру и Фрёви наглухо перекрыто. Внизу, в долине, положение продолжает осложняться. В четверг отменили один поезд
через Эрваллу, а вчера и все остальные. Вода поднялась над рельсами на тридцать сантиметров. А теперь одно за другим выходят из строя шоссе. В Эребру вам лучше всего ехать по Е-восемнадцать.
Возле переправы через реку Полли попросила:
– Остановись на минутку, если можно. Мне хочется посмотреть.
На мосту, несмотря на солнце, было зябко. Мирная река превратилась в широкий бурлящий поток, который в любую минуту грозил смыть с берега все красные коттеджи.
С комиссаром Вийком поздоровался какой-то фоторепортер. Кивнув на воду, он сказал:
– Видали, как разлилась? Почище Рейна или Дуная. Красивое зрелище, если бы не опасность.
– Да,- задумчиво отозвался Кристер.- Вода идет с гор, из Лённстада и Скуги. Тебе что-нибудь известно про те места?
– Грандиозное бедствие,- ответил репортер.- Но мне удалось сделать потрясающие снимки, особенно в Скуге. Там над самой высокой плотиной уровень воды
поднялся до ста семидесяти сантиметров. Я только что оттуда…
Но его уже никто не слушал. Кристер Вийк быстро усадил свою спутницу в машину, и они помчались в затопленную Скугу.
Они почти не разговаривали, пока равнина не осталась позади и дорога не пошла круто вверх, на север, по лесистым горам.
Но и тогда их краткие замечания вертелись вокруг одного и того же.
– Снег,- сокрушалась Полли.- В лесу под елями еще лежат большие сугробы. Значит, вода будет прибывать.
– Да, - согласился комиссар Вийк,- нечего и надеяться, что все уже стаяло.
– Хотя теплая погода установилась уже давно,- сказала Полли.- Просто небывалая теплынь. Того и гляди растаешь на солнце.
– Но и снег в этом году тоже небывалый. Метеорологи говорят, что в Бергслагене никогда не было такой снежной зимы.
Нетерпение Полли росло, и, когда черный «мерседес», вынырнув из лесов, устремился вниз, в котловину, где лежали город, озеро и церковь, она взмолилась:
– Скорей! Неужели ты не можешь прибавить скорость?
– Могу, только не стану,- отвечал он с возмутительным хладнокровием.- Если уж мне суждено быть задержанным за превышение скорости, то отнюдь не там, где я играл в детстве. Видала нашу скромную речушку? Вон как вздулась - всю ложбину залила вместе с заводом.
Но Полли сидела, закрыв глаза и сцепив руки. И потому не видела непривычного зрелища, открывшегося с верхней точки Блекслагаребаккен. Нижняя часть этой улицы «впадала» в покрытую гравием набережную озера, по которой любили прогуливаться горожане. Вернее, так было раньше.
В эту субботу набережной для прогулок не существовало. Все было затоплено. Темно-серая, с ржавыми разводами вода подбиралась к городу, к виллам на Хюттгатан.
– Скверно, гораздо хуже, чем я ожидал,- пробормотал ошеломленный комиссар.
Его волнение было понятно. На Хюттгатан стояла красивая коричневая вилла его матери, а рядом с ней забавный розовый дом, который теперь должен был достаться наследникам Альберты Фабиан.
Комиссар резко затормозил в нескольких метрах от новой, грозно надвинувшейся линии берега. Полли испуганно открыла глаза и тотчас распахнула дверцу машины. Схватив с заднего сиденья пальто и дорожную сумку, она помчалась к розовой вилле, даже не простившись и не поблагодарив комиссара.
Он только потом сообразил, что не спросил у нее, живет ли кто-нибудь в доме, кто ее встретит и позаботится о ней. Дав задний ход, он снова остановил машину и прислушался.