Наследники ночи. Парящие во тьме
Шрифт:
— Мне нужно подышать свежим воздухом, — сказала она и выбежала из комнаты, не обращая внимания на летевшие ей вдогонку протесты мужчин.
Николетта спустилась по лестнице и вышла на улицу через потайную дверь. Здесь уже стемнело и шёл сильный дождь. Ветер свистел сквозь щели в крышах складов и мастерских, большинство которых уже несколько лет стояли заброшенными. Раньше, когда Венеция ещё была могучей морской республикой, тут кипела работа. Тысячи судостроителей самой большой и современной верфи строили и отправляли на войну против турок по две галеры46 в день! Сегодня же на арсенале царили запустение и упадок, при виде которых Николетте стало грустно. Девушка посмотрела на огромный бассейн, в котором вместо роскошных военных галер сейчас виднелась только одна прогнившая гондола.
К Николетте кто-то приближался. Она не слышала шагов, но заметила очертания треуголки и развевающегося на ветру плаща, которые вырисовывались на фоне поблёскивающей воды. Девушка не знала, кто это был, но поскольку среди Оскури было не так уж много тех, с кем ей бы сейчас хотелось встретиться, она предпочла спрятаться за лежавшей рядом старой лодкой. Фигура в плаще приблизилась, но вместо того чтобы пройти мимо лодки и направиться к укрытию, остановилась. Николетте хотелось застонать. Она увидела, как мужчина обернулся вокруг своей оси, словно пытаясь отыскать что-то взглядом.
Может, он её заметил? Что делать, выйти из-за лодки или подождать?
Алессандро, это ты? — внезапно спросил мужчина. Кто это был? Флавио, отец Алессандро? Он говорил тихо, но Николетта узнала его голос.
Хорошо, что она затаилась. Из трёх братьев отца Флавио был самым неприятным. Он был всего на три года младше Кальвино и в отличие от своих младших братьев почти неприкрыто завидовал отцу Николетты. Если кто-то выступал против падре, оспаривал или критиковал его решения, то это, как правило, был Флавио. Старший сын Флавио, Алессандро, был ничем не лучше отца. Однако юношу интересовало не столько управление семьёй, сколько награбленные сокровища и его доля, за которой он неусыпно следил.
Николетта презрительно оттопырила нижнюю губу. Разумеется, девушке тоже нравились сверкающие драгоценности, которые они приносили в тайники после ночных набегов — какой Оскуро мог оставаться равнодушным к блеску золота и благородных камней?
И всё же добыча не была для неё главным.
Продумывание плана, подготовка, волнение перед решающей ночью, сам набег и ночные крыши, по которым они возвращались в укрытие, чтобы вместе отпраздновать удачу, — вот в чём заключалась жизнь ларвалести.
Из которой Николетту собирались исключить.
Девушка проглотила ставший в горле ком и постаралась сдержать наворачивавшиеся на глаза слёзы.
Внезапно Николетта заметила ещё одну тень. Она передвигалась быстро и бесшумно, и всё же девушка не была уверена в том, что это один из Оскури, пока не услышала его голос.
— Ты здесь?
Флавио сделал шаг вперёд, чтобы Алессандро смог его увидеть, и жестом подозвал его к себе.
Что они, чёрт возьми, здесь делали? Разве они не должны были спешить к Томмазо, чтобы вместе с другими Оскури обсудить детали окончательного плана? Почему эти двое предпочитали стоять здесь и мокнуть под дождём?
— Ты встречался с Комиссарио? — спросил Флавио.
Николетта застыла и невольно прикрыла рот рукой. Может быть,
она ослышалась? Флавио действительно сказал «комиссарио»?
— Да, — ответил отцу Алессандро. — Сначала он слушал меня с недоверием, но затем заинтересовался. Ну, ещё бы! Он собирается послать всех своих людей и уже предвкушает арест ларвалести.
— Ему достанется только один, — проворчал Флавио.
В ушах у Николетты зашумело. Неужели это правда. Флавио и Алессандро решили сдать свою семью полиции? Или она поняла их слова неправильно? Может, речь шла о каком-то хитроумном плане, сути которого она пока не понимала?
— Ты уже занялся его плащом? — продолжил Алессандро-
Николетта догадалась, что Флавио кивнул.
— Да, всё готово. Я сделал всё аккуратно, так что он ничего не заметит. Возможно, плащ выдержит ещё пару прыжков, но не больше. Насколько резким и опасным будет падение, я не знаю. Это трудно предсказать.
— Последнее для нас не имеет значения, — равнодушно обронил Алессандро. — Главное, что наш падре Кальвино сегодня, так или иначе, окажется в лапах полиции.
— Король умер, да здравствует король! — сказал Флавио, и его голос задрожал от возбуждения.
— Ты будешь хорошим предводителем клана. Сильным и решительным, не то что Кальвино! Ты не станешь нарушать правила и традиции Оскури ради какой-то бабы, — льстил отцу Алессандро.
Шум в ушах Николетты стал нестерпимо громким. Ей пришлось прислониться к влажному боку лодки, чтобы удержаться на ногах. Услышав своё имя, девушка снова прислушалась.
— А Николетта? Что мы будем делать с ней? — спросил Алессандро. — По-моему, она должна оказаться там же, где и Кальвино. Или под землёй.
— Она может выйти замуж за Габриэле, возразил Флавио. — Пока он будет держать её под своим контролем, она ничем нам не помешает.
— Она вообще не настоящая Оскуро! — прошипел Алессандро, но Флавио только отмахнулся.
— Кальвино не первый, кто влил в клан Оскури свежую кровь. В течение многих поколений мы развили невероятные способности. Мы более быстрые и ловкие, чем другие люди. Мы лучше видим в темноте. Однако нам приходится заботиться о том, чтобы оставаться такими же быстрыми и сильными. Мы не можем допустить вырождение. Посмотри на европейскую знать, её охватили всевозможные болезни, от анемии до помешательства. И поверь мне это не совпадение. Врачи уже давно говорят о том, что их кровь — которая постоянно смешивается с родственной кровью, — становится всё слабее и уязвимее и уже неспособна произвести на свет что-то путное.
Алессандро в ответ только хмыкнул. Николетте показалось, что слова отца не убедили юношу. Последний предпочёл бы испортить и плащ Николетты, чтобы она погибла или попала в руки полиции.
Девушку охватили ярость и страх. Нужно немедленно предупредить отца! Она должна его спасти! Обида за многолетнюю ложь забылась. Кальвино был её отцом и падре Оскури. Он всегда воплощал в себе то, что было для Николетты самым дорогим: честь, доверие и единство семьи.
Все те ценности, которые Флавио и Алессандро решили предать этой ночью.