Наследники Тьмы
Шрифт:
Он вообще стал гораздо спокойнее с тех пор, как снял повязку и стал смотреть на мир новым глазом — возможно, так он действовал Кафтырёву на мозг?
— Не знаю, — заявил доктор, отвечая сразу на два вопроса: свой собственный и тот, что задал второй человек без светухи. — Никаких острых или хронических патологий я не нашёл: все органы этих парней просто перестали работать, хотя до этого были совершенно здоровы. Будто кто-то взял их и выключил.
— Как такое возможно? — прищурился Всеволод, внимательно изучая лицо Романа.
— Вам виднее, — спокойно ответил тот, —
— Какого? — провыл второй бессветушечный.
— Необычного, — пожал плечами доктор. — Я вот, например, в жизни ничего подобного не видел, так, может, вы мне объясните, что это значит? А то я тут полтора года уже вслепую работаю… — сообразив, что его понесло не туда, Роман прикусил язык.
— Вслепую? — одновременно вопросили оба модифицированных — не просто хором, а единым звуком: артикуляция их губ при этом совпадала абсолютно, словно они являлись одним целым, парным органом: такое слитное движение, как у век, когда моргаешь или у глаз, если следишь за чьим-то перемещением. — А как же твой новый орган зрения, доктор? Что же это за неблагодарность такая, ну, в самом деле?
Кафтырёв в ужасе попятился и, налетев на каталку, чуть не завалился спиной прямо на труп.
Бессветушечные расхохотались жутким воющим смехом, синхронно запрокинув головы.
С трудом устояв на ногах, Роман выпрямился.
— Извините, — проблеял он и застыл, покрывшись холодным потом: новый глаз так дико пульсировал, словно пытался выскочить из орбиты. Прижав его рукой, Кафтырёв проблеял: — Я б-б-благодарен, правда, я… с-спасибо!
— Подойди! — оборвав смех, потребовали модифицированные.
Качаясь, будто пьяный, Роман сделал несколько шагов вперёд, рука, что держала рвущееся наружу глазное яблоко, медленно съехала вниз.
— Спокойно, спокойно, не бойся! Мы ведь уже знакомы…
Рты искривились в усмешке, в переносицу упёрся единый взгляд сразу двух пар зрачков — чёрных и глубоких, словно это и не зрачки были, а дыры, нет, колодцы! — непроглядные, страшные, бездонные…
— Тьма с крыльями, — прошептал Кафтырёв, вслед за своим новым глазом проваливаясь прямо в объятия бездны.
Стремительный и спиральный, как показалось доктору, полёт сквозь мрак закончился посреди безбрежного, чёрного океана — он мягко качал Романа на своих крупных, гладких волнах.
— Как только мы отловим и уничтожим всех наших врагов — а их уже осталось немного, — «Компания», на которую ты работаешь, будет расформирована, — раздался сразу отовсюду слаженный хор из тысяч или даже миллионов, как слышалось Кафтырёву, голосов.
— Значит, скоро я буду уволен?
— Можно сказать и так, — океан плеснул волнами и в каждой из них вдруг зажёгся сине-красный, похожий на факел газовой горелки, глаз. — Хотя связь с нами всё равно останется… Всеволод постарался — уж больно ты хороший доктор и работник — так он нам сказал, — преданный. Поэтому мы и подарили тебе новый орган зрения.
— Спасибо.
— Ну, одним спасибо ты не отделаешься, — факелы синхронно вспыхнули лохматым оранжевым пламенем, и тут же вновь обрели ровный красновато-синий цвет. — Мы тут подумали, что раз уж в тебе живёт капля нашей крови, надо найти ей применение и после того, как закроем «Компанию». Поэтому мы решили оставить тебя за Старшего.
— Старшего? Но над кем, если не будет «Компании»?
— Над людьми! Будешь нашим связным и хранителем давно заведённого порядка, следить за обстановкой, и если возникнут проблемы, мы станем действовать прямо через тебя.
— Я стану таким же, как Всеволод?!
— Нет, «всеволоды» своё уже отслужили, ты разве не заметил? — Тьма усмехнулась: чёрт знает как, но Роман это понял, хотя никаких ртов у глазастых волн не было.
— Я заметил, что он изменился…
— Изменился? — Тьма взвыла то ли от смеха, то ли от злости — к счастью, этот жуткий звук не продлился долго. — Мы начинаем думать, а не ошиблись ли в своём выборе Старшего? Может, нам найти кого поумнее?
— В смысле?..
— Ты что, вообще ничего не видишь и не соображаешь? Зря только кровь свою на твой глаз потратили!
Волны взметнулись вверх, превратившись в миллион чёрных крыльев, а глаза слились в одно горящее синим пламенем око. Роман понял, что сейчас оно выстрелит огромным огненным факелом и сожжёт его прямо тут, мгновенно, словно сухую соломинку. Перед глазами калейдоскопом пронеслись последние полтора года работы на «Компанию», как Всеволод нёс его, будто ребёнка, в лес, потом домой, как обещал прийти через три дня, но исчез, а спустя ещё пару дней Китаец сказал, что начальник не в себе…
— Вы убили его! — осенило Кафтырёва. Это казалось настолько очевидным! Почему он не догадался раньше? — Убили и теперь пользуетесь оболочкой, чтобы действовать напрямую. Только… — он задумчиво нахмурился и умолк.
— Что? — уже спокойным хором спросила Тьма. Океан исчез, чёрные крылья безмерными полотнищами колыхались над и под Романом — он был словно в коконе.
— …Не пойму, зачем тогда нужен я?
— На будущее. Искусственные люди, каковым был Всеволод, отошли в прошлое, а пользоваться их оболочками для проникновения в ваше измерение слишком трудно и энергоёмко, а главное, рождает запрещённое законами мироздания смыкание, а значит, со временем непременно приведёт к необратимым разрушениям. Это как микропроколы мировой ткани: они могут затягиваться, пока редки, но когда их становится слишком много, ткань не справляется и возникает разрыв.
— И тогда всему кирдык? — предположил доктор.
— Да, но до этого не дойдёт: аватары — краткосрочная вынужденная мера, чтобы спешно истребить врагов, из которых один, вернее одна, судя по твоему анализу трупов, намного сильнее и опаснее, чем мы думали. Как только мы до неё доберёмся, оболочки будут уничтожены.
— И для этого вы убили таких, как Всеволод? Только чтобы воспользоваться их оболочками, а потом уничтожить?
— Они всё равно не оправдали наших ожиданий. Мы создали их, чтобы лучше изучить ваше измерение, но опыт показал, искусственные люди со свободой воли способны настолько очеловечиться, что никакие прошивки не могут удержать их в нужных нам рамках.