Наследники Ваньки Каина (сборник)
Шрифт:
– Не пойман – не вор, – скривил губы Виталий. – Доказательств у вас нет. А слова… Они и есть слова!
– Вот ты и шепнул несколько слов уходящему за ворота, – улыбнулся Бондарев. – Так?
– Нет… – Манаков опять опустил голову и уставился в пол.
– Котенев от Лиды ушел, – выдержав паузу, негромко сообщил Саша. – Она тебе, наверное, не писала?
У Манакова снова нехорошо сжалось сердце – как же там теперь Лида? Посвятила всю жизнь этому сытому высокомерному мужику, а тот взял и… Но почему? Неужели именно Ворона послужил причиной?
– Почему ушел? – кривясь от сжимавшей его внутри
– Я не должен говорить, но скажу. – Бондарев достал новую папиросу из пачки, не спеша прикурил. – Посылали вы весточку о себе с Анашкиным. Так? Пока не знаю точно, что и как получилось там у него с Котеневым, но спустя некоторое время после освобождения Анашкина на квартире вашей сестры произведен самочинный обыск, короче – разгон. А потом преступники пришли на квартиру Лушиных. Известные вам люди? Там получилось еще хуже…
– Этого не может быть! – Манаков закрыл лицо руками.
– Зачем бы мне тогда сюда приезжать из столицы? Кстати, Анашкии объявлен в розыск.
– Боже! – простонал Виталий. – Вы правду говорите?
– Правду, – вздохнул Бондарев, – и хочу того же от вас.
– Лида жива? – впился в него глазами заключенный.
– Да. Вы говорили перед освобождением с Анашкиным?
– Говорил, – глухо ответил Манаков. – Просил позвонить Михаилу Котеневу и напомнить обо мне.
– Котенев обещал вам помочь? – уточнил Бондарев.
– Он мог помочь! Но ничего не сделал.
– Что он за человек? – спросил Саша. – Что в нем главное?
– Главное? – Виталий ненадолго задумался, жадно затягиваясь папиросой. – Деньги!
– Он их так любит?
– Он их имеет, – горько улыбнулся Манаков. – Не спрашивайте, почему я это знаю, не спрашивайте, откуда у него деньги, но он их имеет. Много денег и хорошие связи. И, пожалуй, добавлю, что он способен на любую подлость.
– Ну, это, положим, в вас обида говорит.
– Обида? – вскинул подбородок Виталий. – Нет! Это прозрение! Я был бы рад увидеть его здесь, в зоне, рядом с собой, на нарах! Ему здесь самое место. Ищите, гражданин начальник, вам карты в руки. Как я понял, там, в Москве, дела завернулись круто? Ищите, но и про моего бывшего родственничка не забудьте…
Стоя у окна, Бондарев проводил взглядом уходившего под конвоем контролера Манакова.
Глава 3
Когда Иван вошел в кабинет начальника отдела, Рогачев говорил по телефону:
– Это я сам знаю, не вчера, слава богу, родился. Видел кое-что на своем веку… Хорошо, вот так будет лучше. – Бросив трубку, он поглядел на Ивана: – Как там у Бондарева дела? Вернулся? Почему не заходит?
Рассказав о результатах командировки в колонию, где отбывает наказание Манаков, Иван закончил:
– Сразу по приезде Саша отправился по всем адресам, где может находиться Анашкин, но его нигде нет.
– Понятно. Значит, все же поговорил с ним по душам Манаков. Но где теперь сам Ворона? И что Лушин?
– Ничего, – развел руками Купцов. – Бегает к жене в больницу, кстати, он перевел ее в другую клинику, носит передачи. Почти ни с кем не встречается.
– Чай будешь? – доставая из сейфа кипятильник, спросил Рогачев. – С Лушиным почти ясно. Котенев?
– С этим интереснее, – улыбнулся Иван. – Вдруг ушел от жены,
– Что странного в желании человека отдохнуть летом? – поставив перед Купцовым стакан с чаем, усмехнулся Рогачев. – Это вполне естественно. Тем более он, как мне доложили, ушел жить к своей пассии. Ставич, кажется?
– Да, Татьяна Ставич. Но она отпуска не оформляла. Мне не нравится это совпадение: посещение женой Котенева милиции и его уход из дома, затем и отпуск.
– Есть много, друг Горацио… – нахмурился Рогачев и неожиданно спросил: – Тебе фамилия Саранина знакома?
– Саранина? – наморщив лоб, переспросил Иван. – Нет, не припомню. Может, напомните?
– Напомню. – Вздохнув, Рогачев полез в сейф и достал тоненькую папочку в синих корочках. Вынув из нее лист бумаги, протянул Купцову: – На вот, ознакомься.
Иван взял, пробежал глазами по строкам и неожиданно наткнулся на свою фамилию. Совершенно неизвестная ему Марина Владимировна Саранина, проживающая в том курортном городке, где Купцов был начальником городского отдела милиции, излагала трогательную историю знакомства с приехавшим из столицы Иваном Николаевичем Купцовым, с которым она намеревалась создать семью. Означенный Купцов красиво ухаживал за ней, бывал дома – это могут подтвердить соседи, по площадке, – оставался ночевать. Цветы и майорские погоны вкупе с высокой для их города должностью вскружили голову бедной Марине Владимировне, и она, забыв про мужское коварство, позволила себе поверить Купцову. Когда же опомнилась – того и след простыл. Теперь бедная Саранина – мать-одиночка. Мало того, что Купцов совершенно не интересуется ребенком, он еще уклоняется от уплаты алиментов. С великим трудом ей удалось разыскать майора милиции Ивана Николаевича Купцова по его новому месту службы, и она просит принять к нему необходимые меры.
Строчки запрыгали перед глазами Ивана, он потер глаза – что за чушь, кто эта Саранина, какие дети?
– Чушь, – возвращая бумагу, только и сказал он.
– И это все? – дернул под столом ногой Рогачев. – Объясняй, оправдывайся!
– Я же сказал: чушь! – повторил Иван. – Никогда в жизни не был знаком с Сараниной, не говоря уже об остальном.
– «Чушь», – передразнил Рогачев, – заладил, как попугай.
Он вытянул из кармана носовой платок и вытер лоб и шею:
– Как в бане, право слово… Ты мне давай факты, аргументы, как в той известной газете, – пряча платок, буркнул Алексей Семенович, – чтобы я мог ими оперировать на должном уровне. Не маленький, сам понимаю, что ты успел кому-то перца с солью на хвост насыпать, но вот кому?! Теперь будешь оправдываться в политчасти.
– Оправдаюсь, – глухо ответил Иван. – Не все же на свете подлецы… Есть и приличные люди.
– Ага, есть, – согласился Рогачев, – даже много, но редко попадаются на нашем жизненном пути. А ты еще ершистый, кланяться не умеешь, в баню с нужными людьми не ходишь.
– При чем тут баня? – огрызнулся Купцов.
– При том, – отрезал Алексей Семенович, складывая бумаги в папку, – не умеешь карьеру строить, все горбом норовишь добыть. Я тебя за это уважаю и ценю, но не все такие, как я. – Бросив папку в сейф, он захлопнул тяжелую дверцу и вздохнул: – Эх, Ваня, заварили для тебя крутую кашку…