Наследники. Покорители Стихий
Шрифт:
В молчании они выбрались на улицу через боковую дверь. Ночь встретила их бодрящим холодным воздухом и свежим игольчатым запахом приближающихся морозов. Бархатистый купол неба был чист и на редкость высок, отливая тёмно-синей глубиной загадочной раковины, в которой жемчужиной мерцала Луна. Ночное светило оправдывало своё название, заливая окрестности ярким перламутровым светом, более мягким и таинственным, чем солнечные лучи. Не лишая предметы чёткости, не скрывая особенностей, царица ночи дарила им необычность, делала их не похожими на самих себя — одухотворённей, загадочней, возвышенней. Не зря влюблённые, как самые тонко чувствующие люди, во все времена предпочитали ночь для свиданий и бесед.
Гермиона поёжилась, то ли от холода, то ли от страха, а может быть, величественная
Вот, наконец, и огромное поваленное дерево, в лесном сумраке напоминавшее путаницей вывернутых из земли корней огромного окаменевшего паука, из тех, которые так "нравились" Рону. Свернув у этого ориентира, ребята ещё довольно долго продирались сквозь густой подлесок, царапая руки и оставляя на ветках клочки своих одежд. И вдруг Гермиона тихо вскрикнула и выдохнула восхищённо:
— Вот она.
Гарри взглянул вперёд и опешил. Довольно большая прогалина в лесу была залита жемчужным лунным светом, словно водами призрачного озера. На остатках пожухшей травы и на деревьях, окружавших поляну, искрился тонкий слой зарождающегося инея, и всё вокруг отливало такой сияющей белизной, что казалось прямо здесь, сотканные из таинственного света и молочной дымки, должны рождаться единороги… И они появились. Почти бесшумно выйдя с другой стороны прогалины, горделивые и изящные два взрослых единорога медленно направились к подножию высокого дуба, росшего почти в центре. Белоснежная шерсть мерцала крошечными искрами, словно иней на деревьях, витой рог (побольше у одного, и чуть поменьше — у другого) отливал золотом, длинные хвосты и гривы струились, переливаясь нежным перламутровым отсветом. Юные волшебники стояли, взявшись за руки, и заворожено смотрели на эту красоту, позабыв, что давно сняли мантию-невидимку, боясь изорвать её о колючки. Но единороги тоже ничего не замечали вокруг: изогнув грациозную шею один нежно потёрся головой о бок другого, тот в ответ положил свою голову ему на спину, и они замерли на короткий миг — удивительной скульптурой, освещаемой луной. Потом тот, что был чуть крупнее, отстранился и, подняв острое сверкающее копыто, взрыл землю у подножия дуба, и отошёл, предлагая своей подруге полакомиться первой.
— Единороги приходят сюда, чтобы съесть луковицы этого редкого растения — так они восстанавливают силы, — зашептала Гермиона в ухо Гарри и потянула его глубже в тень деревьев на краю поляны, чтобы не спугнуть удивительных зверей.
— Нам нужно переждать, пока они уйдут — отозвался юноша.
— Ага… — Гермиона смотрела на пару единорогов, и на губах её блуждала какая-то по-детски трогательная и мечтательная улыбка. Глядя на неё, Гарри проглотил ком в горле, эта сказочная поляна дарила ощущение щемящей нежности и неземной красоты, вызывающей восторженную дрожь.
Им не пришлось ждать слишком долго — вскоре два царственных единорога покинули поляну. Гермиона осторожно вышла из укрытия и, присев у корней могучего дуба, стала бережно собирать луковицы, так удачно выкопанные заботливым единорогом. Гарри стоял поодаль и следил за лесом. Вдруг он услышал треск ломающихся веток — кто-то шёл к поляне, не сильно заботясь о сохранении тишины.
— Гермиона! — свистящим шёпотом позвал подругу Гарри, — иди сюда, прячься скорее! — когда девушка метнулась к нему, задыхаясь от волнения, он объяснил. — Кто-то идёт — зверь или человек не знаю…
— Я успела набрать сколько нужно! — радостно сообщила она, прижимаясь к нему и стараясь унять колотящееся сердце.
Дальше события разворачивались с головокружительной быстротой. Ребята глянули на противоположную сторону поляны и замерли — боязливо оглядываясь и сосредоточенно переставляя копытца, оттуда вышел молодой единорожек. Его шерсть ещё была золотой, а грива и хвост уже светились белоснежным сиянием. Жеребёнок осторожно подбирался к дубу, собираясь также полакомиться луковицами Реликтового шпажника. А в кустах неподалёку от того места, где скрытые густой тенью переплетшихся ветвями деревьев, стояли Гермиона и Гарри, раздавался шорох, недвусмысленно свидетельствовавший, что там кто-то есть. Гарри коснулся губами уха девушки и еле слышно зашептал:
— Я осторожно пройду вдоль поляны и посмотрю, кто там прячется — может, это как раз он и нападает на детёнышей единорогов.
— Я пойду с тобой! — громким шёпотом запротестовала Гермиона, юноша сморщился:
— Мне придётся взять мантию, да и Бесшумное заклятие пока действует — никто ничего не заметит, а ты останешься здесь, тут довольно безопасно — тень старых деревьев укроет тебя.
— Ну, хорошо, — неуверенно протянула девушка. Ей было боязно оставаться одной, к тому же безотчётная тревога сжимала её сердце.
Гарри поплотнее закутался в мантию-невидимку и стал медленно пробираться к источнику непонятного шороха. Он отошёл всего на несколько шагов, когда из-за кустов вылетела белая молния и знакомый голос звонко выкрикнул:
— Петрификус тоталус! — заклинание ударило ничего не подозревавшего единорожка, мирно поедавшего вкусные луковички у корней дуба. Жеребёнок застыл, как изваяние, в ужасе вращая глазами и силясь понять, что же такое с ним произошло.
— Сeko! — с резким свистом следующее заклинание рассекло холодный воздух. Гарри показалось, что он увидел за кустами силуэт колдуна с белеющими в лунном свете волосами. А на боку молодого единорога обозначился, сверкая серебром, длинный тонкий порез. И в этот миг Гермиона не выдержала, с криком:
— Фините инкантатум! — девушка кинулась к жеребёнку, забыв об опасности. Гарри в глубине души уже был уверен, что знает, кто это безобразничает, но ему хотелось поймать преступника с поличным. Однако, порыв Гермионы лишил его возможности сделать это: маячившая за кустами высокая фигура, поправляя капюшон, воздела палочку, направив её в сторону девушки, хлопочущей возле единорожка. Гарри среагировал быстрее:
— Ступефай! — он торопился, да и заросли мешали прицелиться, но, судя по шуму падающего тела и треску ветвей, заклинание попало в цель.
Стащив с себя мантию-невидимку, юноша кинулся к Гермионе — он был почти уверен, что начало заклинания, которое таинственный колдун адресовал ей, звучало как Авада…
— Герми! С тобой всё в порядке?! — Гарри схватил её за плечи и с силой встряхнул, словно проверяя на прочность.
— Да-да… конечно! — девушка отмахнулась, — ты только посмотри, что вытворяет этот негодяй!!! Он обездвиживает жеребят, чтобы они не могли убежать, а потом спокойно собирает у них кровь! Какая жестокость! — бушевала Гермиона, поглаживая испуганно поводящего боками единорожка. Длинный разрез уже затянулся, став едва заметной тонкой линией, которая должна была вскоре исчезнуть совсем. Гарри, улыбаясь, смотрел на возмущённую девушку, и из души постепенно уходил жуткий леденящий ужас, пронзивший его в миг, когда палочка, готовая исторгнуть луч зеленоватого света, указывала на самого дорогого человека на земле.