Наследники. Покорители Стихий
Шрифт:
— Он хочет поставить все наши камины на прослушивание! — воскликнул Сириус, вскакивая, — Его комиссию нельзя пускать в школу! Директор, вы же не собираетесь выполнять распоряжение Малфоя?!
— Ну, положим, это распоряжение Министерства Коммуникаций, а не лично Малфоя… — пробурчал Дамблдор.
— Дело в том, — раздался тихий голос Люпина, — и мы сегодня уже говорили об этом: камины Хогвартса воплощают стихию Огня, если они погаснут, нарушится единство первоэлементов, и замок станет очень уязвим. Малфой может об этом не знать, но Волдеморт знает наверняка… Поэтому, я считаю, что допускать посторонних к каминам нельзя ни в коем случае.
— Безусловно, — кивнул Дамблдор. — Именно по этой причине я и счёл невозможным присутствие в школе подобной комиссии. Но в ответном письме Министру Кружаных Сетей и Магических Коммуникаций я привёл другие доводы — о нецелесообразности проведения в ноябре ревизии и ремонта каминов, подобные мероприятия должны подождать до лета, — все рассмеялись.
— Надеюсь, я не очень утомил вас, дорогие друзья? — директор с улыбкой глянул поверх очков, — потому что нам предстоит напоследок выслушать
Поднялся хмурый Снейп и, повернувшись лицом к собравшимся и боком к Дамблдору, принялся монотонно излагать факты:
— Я не врач, но иногда занимаюсь лечением особо тяжёлых случаев магических травм, связанных с применением редких ядов, необычных зелий и необратимых ритуалов. Много лет назад по просьбе профессора Дамблдора я занимался уникальным случаем — пациентом с магическим повреждением необычного характера. Мой… пациент, — Снейп бросил быстрый взгляд на Дамблдора, тот невозмутимо поглаживал бороду, глядя в окно, — происходил из древнего колдовского рода и только благодаря тому, что в их роду были знаменитые охотники на драконов, мне удалось вылечить этого человека. Вернее, он вылечил себя сам с моей помощью и с помощью редких книг, имевшихся в его библиотеке. Дело в том, что пациент находился под проклятием Чёрной Спирали, которое специально создавалось для воздействия на драконов, а не на людей. Это проклятие представляет собой клеймо в виде спирали, закрученной против часовой стрелки, оно выжигается с помощью специального зелья, поскольку огонь не действует на драконов. Накладывается клеймо на грудь дракона в области сердца и полностью лишает его свободы воли, подчиняя человеку, применившему проклятие. Влияние этого клейма на людей значительно отличается от воздействия на драконов, в силу различий в строении и физиологии. Место наложения не имеет значения, но очень важна продолжительность воздействия проклятия. Я изучал воздействие Чёрной Спирали на человека, поэтому про действие его на драконов знаю мало. Очень подробно всё, что касается техники Чёрной Спирали применительно к драконам, способов наложения и снятия проклятия, было изложено в дневнике прапрадеда этого волшебника. Меня интересовало только то, что могло помочь спасти пациента, поэтому способы избавления драконов от власти Чёрной Спирали выпали из поля моего зрения. К сожалению, впоследствии, уже после выздоровления, вся библиотека этого волшебника была уничтожена вместе с его домом и им самим… — рассказ резко оборвался, Снейп умолк, то ли под воздействием воспоминаний, то ли сказав всё, что хотел сказать.
— Таким образом, мы знаем способ, которым Волдеморт подчинил драконов, — подытожил Дамблдор, — теперь необходимо найти варианты нейтрализации этого проклятия. Профессор Флитвик, надежда на вас.
— Я знаю, Альбус. Мы с мистером Блэком работаем в этом направлении…
— Подводя итоги, хочу сказать: перед нами стоит много сложных задач и у нас мало времени для их решения, предстоит много работы, но я потому и собрал здесь именно вас, что вместе нам это под силу — я знаю, я уверен в этом, — Дамблдор поднялся во весь рост. — Спасибо всем, уважаемые дамы и господа! Не смею вас больше задерживать.
Волшебники, попрощавшись, потянулись к выходу несколько ошеломлённые полученной информацией, полные невесёлых раздумий и мрачной решимости сделать всё, что в их силах.
Ноябрь подходил к концу. По утрам на земле всё чаще серебрился иней — ночью подмораживало. Несколько раз выпадал снежок, который, правда, вскоре исчезал, словно съеденный утренними туманами, несущими промозглую сырость. Небо стало низким и серым, казалось, что высокая прозрачная синь никогда не распахнётся вновь, и деревья будут вечно тянуть голые зябнущие ветки к свинцовым облакам в тщетной надежде снова ощутить живительное солнечное тепло. Дни стали ещё короче, занимая всего несколько часов между блёклым белёсым утром и серым сумеречным вечером, торопливо сползающим в густую тьму ночи, словно стесняясь убогости своих красок.
Поэтому, когда в один из воскресных дней облачный покров вдруг нехотя расступился, пропуская на землю слабые лучи бледного ноябрьского солнца, студенты не смогли усидеть в замке. Хотелось, чтобы редкий солнечный денёк не прошёл даром, — все стремились на улицу поиграть, полетать и просто прогуляться. Гарри пожалел, что провёл тренировку квиддичной команды вчера после обеда, поддавшись на уговоры друзей оставить воскресенье свободным — было бы так здорово отработать несколько новых приёмов в этот чудный улыбчивый день. Но, увы — на квиддичном поле трудились хаффлпаффцы, готовясь к грядущему матчу с Гриффиндором. Гарри немного понаблюдал с почтительного расстояния за полётом нападающих Хаффлпафа: в этом году команда значительно обновилась и, судя по всему, подавала большие надежды — будущая игра не сулила лёгкой победы. Юноша вернулся во внутренний двор замка и сел на скамью, притулившуюся у южной стены теплиц, здесь не так ощущался резкий ветер, и солнечные лучи немного согрели камни. Верная себе Гермиона всучила ему ещё несколько книг, которые необходимо было просмотреть на предмет упоминания в них Покорителей Стихий и в понедельник вернуть в библиотеку. Соблазнившись хорошей погодой, юноша решил почитать их на свежем воздухе. Он потуже завернулся в тёплый плащ и открыл первую книгу. Гермиона осталось в гриффиндорской башне корпеть над переводом древних рун из дневника Ровены — как они для себя окрестили эту книгу, хотя староста и была уверена, что писала его совсем другая женщина. Кристина, у которой открылся азарт кладоискателя, пропадала в Запретной секции в поисках других
Послышался шорох гравия под лёгкими стремительными шагами. Он всегда отличал её шаги от любых других, может быть потому, что с самого первого года в Хогвартсе она занимала огромное место в его жизни, а может потому, что в последнее время он стал чувствовать её на расстоянии — изменения настроения, просто её приближение мгновенно отзывались лучистым теплом во всём теле…
Гермиона, поддавшись непреодолимому желанию дотронуться до Гарри, взлохматила его и без того взъерошенные волосы и опустилась рядом на скамью:
— Решил ото всех спрятаться? — голос звучал чуть насмешливо и очень нежно.
— Нет, просто погода отличная, захотелось подышать свежим воздухом, я же тебя звал, — улыбнулся ей Гарри, — да и стоны Невилла по поводу его бабушки достали.
— А у меня ничего не получается с древними рунами, — тяжело вздохнула девушка. — Как обидно! Я же смогла прочесть большой отрывок, а потом — как отрезало — ничего не понимаю! Впервые со мной такое, — горестно посетовала Гермиона. — Да и устала я что-то: в гостиной первоклашки устроили погром, едва их утихомирила. Потом меня вызвала МакГонагалл и долго объясняла, как важно для учеников любого курса не пропускать занятия, и как я должна обеспечивать явку. Далее профессор Снейп имел удовольствие напомнить мне, что программа изучения Зелий всеми без исключения учениками была продлена на два года в виду напряжённой обстановки, а не для его личного развлечения. Так же он язвительно сообщил, что некоторые шестикурсники совершенно определённо не сдадут годовой экзамен и не будут допущены к ТРИТОН в будущем году, если немедленно не возьмутся за ум, — Гермиона прижалась к Гарри, опершись на него, положила голову ему на плечо и прикрыла глаза.
— Давай не будем думать ни о древних рунах, ни о Снейпе с МакГонагалл, а просто погреемся на солнышке, — Гарри отложил книгу и обнял Гермиону за талию, прижав к себе покрепче. Запах её волос кружил ему голову, он ощущал её всем своим существом, и от этого его тело начинало жить самостоятельной жизнью, а в голову лезли очень странные и глупые мысли.
Перед сном в мальчишеской спальне частенько возникали спонтанные разговоры, влекущие за собой волнующие рассказы, в которых было гораздо больше безудержной фантазии и откровенного вымысла, чем реальности. В последнее время чаще всех рассказчиком выступал Симус Финниган — этим летом у них гостила двадцатипятилетняя племянница миссис Финниган, комната которой чудесным образом оказалась рядом с комнатой Симуса. Мисс Лора по причине своего преклонного возраста с Симусом не церемонилась, даже наоборот — частенько приглашала его заглянуть к ней в комнату, чтобы оказать экстренную помощью. То у неё не закрывался ящик, то ломалась расчёска, то босоножки не хотели застёгиваться без умелых пальцев Симуса, то вредная молния на спине грозила немедленно сломаться… Симус словно купался во всех этих пуговках-замочках-штучках, странный туман застилал ему глаза, дыхание сбивалось, но при этом он успевал заметить кучу разнообразных подробностей, воспоминаний о которых с лихвой хватило на весь длинный учебный год. Особенно запал в мальчишескую душу процесс застёгивания босоножек, когда мисс Лора ставила ногу на маленькую табуреточку, а Симус, присев на корточки возился с замочком. Стоило в этот миг невзначай посмотреть вверх, и взгляду открывались какие-то умопомрачительные кружевные штучки, настолько красивые и интригующие, что было просто преступно прятать их под короткую, но всё же вполне чопорную юбку. Рассказ о кружевных штучках мисс Лоры с каждым разом обрастал всё новымиволнующими деталями, и обитатели спальни шестого курса потом долго ворочались в кроватях, каждый по-своему переживая неизгладимые впечатления. Гарри мучился от любопытства, какие же штучки носит Гермиона, и, вообще… как она выглядит без… гм… мантии. Он страшно сердился на себя за эти глупые мысли, считая, что таким образом обижает подругу, но поделать ничего не мог и, засыпая, долго ещё видел замечательные сны, при воспоминании о которых по утрам заливался краской.
…Руки Гарри непроизвольно сжались на талии девушки, он подивился, что пальцы почти сомкнулись, и зарылся лицом в её волосы, сдерживая рвущийся наружу полукрик — полустон. Гермиона вздрогнула с ног до головы и зажмурилась. От той властной силы, с которой его пальцы сжимали её талию, по всему телу разливался жидкий огонь, она готова была рвануться навстречу чему-то, чего страстно желала, в чём хотела раствориться и утонуть, не сознавая даже, что это. Девушка вдруг испугалась — испугалась тех странных образов, которые замелькали под плотно закрытыми веками, испугалась сама себя, и, задыхаясь, вскочила на ноги: