Наследники
Шрифт:
— Как изволили прогуляться?
— Очень хорошо, — ответил Виктор. — А как ты тут? Поди, опять твистом девчонок покорял?
— До головокружения. А тебя, между прочим, ребята искали. Я им, конечно, все объяснил.
— Представляю это объяснение.
— Будьте спокойны. Сказано как надо.
Костя вдруг приложил палец к губам, призывая к тишине.
— Слышите?
Замолчали. Чуть слышно шелестели волны озера о песчаный берег, за полотном железной дороги неумолчно пиликали какие-то ночные пичуги.
— Ночь-то какая! Ну как тут будешь спать! — мечтательно сказала Таня.
— А может быть, действительно не спать? Давайте организуем какое-нибудь ночное происшествие? А? — предложил Костя.
Но Зарубин возразил:
— Насчет чего другого, а на происшествия ты горазд. Только завтра ведь рано вставать.
— Почему? Мы же во второй смене.
— Мне с утра надо быть на стройке.
— Все забываю, что ты у нас начальство. Раз такое дело, иди, бригадир, спать, а я провожу гостью до автобуса.
Зарубин засмеялся.
— Нет, зачем же, я сам провожу.
— Эгоист ты, Зарубин.
Виктор и Таня направились к автобусной остановке, а Костя к палаткам. Ничуть не смущаясь тем, что страшно фальшивит, он затянул:
Живем в комарином краю
И лучшей судьбы не хотим.
Мы любим палатку свою,
Родную сестру бригантин.
Шел и пел, пока чей-то сердитый голос не обругал его за то, что не дает людям спать.
Глава X. Вояж Кости Зайкина
Чем больше нарастали темпы работ на стройке, тем острее чувствовалась нехватка материалов. Бригады с боем брали каждый кубометр леса, каждый грузовик с кирпичом; около растворобетонных узлов выстраивались длинные очереди самосвалов, комсомольские «молнии» и строительная многотиражка нещадно ругали всех, кого можно было ругать.
Казаков каждый день докладывал Данилину о новых и новых чрезвычайных мерах, принимаемых снабженцами, но материалов по-прежнему не хватало. Бригады простаивали, красные и синие линии, отмечавшие на общепостроечной доске ход работ по главному корпусу, литейке, кузнице, некоторое время держались на одной точке, а потом скользнули вниз.
Данилину, Быстрову, Казакову стало трудно появляться на участках. Их то и дело останавливали бригадиры, мастера, начальники участков:
— Стоим без бетона.
— Нет металла.
— Ждем леса…
Данилин, зайдя как-то в партком, со вздохом вымолвил:
— Знаешь, парторг, если не сумеем поправить дело с материалами, то все наши споры, что раньше строить и что позднее, не будут стоить ломаного гроша. Ни черта мы не построим.
— Положение тяжелое, — согласился Быстров. — Выходит, не очень-то результативным оказалось обещание министра.
— Не скажи. И фонды, и наряды, и средства — все дано. Поставщики держат. Не признали нас пока ударной стройкой, медленно раскачиваются. Да и снабженцы мои… Неповоротливы, не привыкли к таким объемам и темпам. Хотя чудес от них требовать нельзя.
Быстров тоже понимал, что в создавшейся обстановке нужны не только повышенные требования к снабженцам, но и другие меры, которые бы дали быстрый и ощутимый эффект. Разговор с Данилиным еще раз убедил его в этом. На следующий день он более трех часов просидел с Богдашкиным, потом пошел к снабженцам на производственное совещание. В его настольном блокноте все чаще стали появляться записи: «Госплан — поехать… Госснаб — позвонить… Телеграммы от МК…» Среди них появилась и такая: «Комсомол, Снегов, подключить…»
Разговор с комсоргом состоялся вскоре же.
— Как дела в бригадах, Анатолий?
— Дела по-прежнему. Простои замучили. Ребята проходу не дают. Когда же, Алексей Федорович, это кончится?
— Знаешь, комсорг, надо помогать снабженцам.
— А как им поможешь? Дело у них особое, специфика, как постоянно утверждает товарищ Богдашкин.
— Но ведь шефы вы, черт возьми. И полагаю, не на словах, а на деле?
— Не понимаю вас, Алексей Федорович, — с чуть заметной ноткой обиды сказал Снегов.
Быстров, будто не заметив этого, продолжал:
— Когда я работал на «Октябре», мы шефствовали над созданием нового комбайна. Конечно, масштабы у нас были не такие, как здесь, поменьше. Но ты знаешь, как мы уцепились за него? Ни один агрегат без нас не собирался. Смежников так в оборот взяли, что деваться некуда. Потом директор завода официально признал, что если бы не комсомольцы, не освоил бы завод машину в срок…
— В общем браться за снабжение? — уточнил Снегов.
— Да, браться. Давайте комсомольцам на заводы письма пошлем, поедем в МК, в ЦК — пусть тоже начинают беспокоиться. Другим-то стройкам они помогают.
— Безусловно, там нас поддержат, — согласился Снегов. — Только не хотелось ехать к ним, пока сами мало что сделали.
— Скромность — качество хорошее, но когда не во вред делу. Ждать мы не можем. Да и чего ждать? Бригады стоят, стройку лихорадит. Хорошо бы на некоторые заводы — в Ленинград, Киров, Челябинск, на цементные заводы, где особенно нас подводят, ребят, что побойчее, послать. Пусть пошевелят там кого надо, вместе с местными работниками возьмут под свое крыло наши заказы.
Снегов вздохнул.
— Попадет нам, Алексей Федорович, прохватят нас в «Комсомолке», как пить дать прохватят. Скажут, «Химстрой» практику толкачей вводит.
Быстров немного подумал и ответил:
— Толкачи — это другое. Они нахрапом, измором, разными там комбинациями действуют. А мы к общественности обратимся. Разница большая. — И, поразмыслив еще, добавил: — Ну, а если даже и критикнут малость, что ж, ничего, выдюжим.
…Вечером в комнате Снегова собрались комсорги участков, члены комитета, несколько активистов. Пришел и Богдашкин. Анатолий рассказал о беседе с Быстровым.