Наследство Карны
Шрифт:
— А это решает Олаисен?
— Не думаю.
— Но ведь Педера уже долго здесь не было, — заметила Карна.
— Человек не может сидеть в Страндстедете, если хочет чего-то добиться в жизни.
Карна не поняла, кого Анна имела в виду — Педера Олаисена или самое Карну, — но спросить не решилась. Она не была уверена, что ей хочется чего-то добиться в жизни, ей было достаточно и того, что есть.
На другой день Карна сидела в покоях у бабушки и ела подсунутую ей бабушкой «взятку».
— Это от Юна Евера? — спросила Карна.
— Нет, на этот раз от Уле Гундерсена. — Бабушка уже перестала есть и закурила. Глядя на Карну сквозь дым, она посасывала сигару. Зажатая в зубах сигара перемещалась из одного угла рта в другой. Потом она бабушке надоела, и бабушка вынула ее изо рта.
— Мать Биргит говорит, что по глазам человека видно, была у него мать или нет.
Карна терпеливо дожидалась ответа. Она привыкла к тому, что некоторые ответы требуют времени.
— Не знаю. Может, и видно. То, что у человека на душе, так или иначе обязательно, проявляется. Возможно, это видно и по глазам. Но, думаю, это больше зависит от того, что человек собой представляет, чем от того, была ли у него мать. Она имела в виду тебя?
— Нет. Педера Олаисена.
— А-а, Педера… — Казалось, бабушка думает о чем-то другом.
— Ты заметила это?
— Не знаю. — Бабушка положила сигару на блюдо с пирожными. — Педер — надежный человек. Но если ты говоришь, что по его глазам видно…
— Не я, а мать Биргит! — У Карны запылало лицо.
— Раз уж ты заговорила о Педере… Пришло время проверить, на что он способен. Спасибо тебе!
— За что?
— Вениамин присутствовал на последнем заседании правления и говорит, что касса для бедных совсем опустела. Вот мы и устроим благотворительный бал! А деньги пойдут комитету по делам неимущих. Пригласим всех, кто может танцевать. Старики пусть платят и следят за приличиями. Мы с Анной возьмем на себя музыку…
— А я?
— Ты будешь танцевать!
— Я не умею.
— Педер тебя научит. Я буду вам аккомпанировать.
— Лучше умереть! — решила Карна.
— Боже упаси! — Бабушка засмеялась, словно не поверила этому.
Педер Олаисен и не подозревал, что по его глазам видно, что он с двенадцати лет остался без матери.
Несмотря на застенчивость, он осмеливался приглашать девушек на субботних танцах. Но после танцев вежливо раскланивался и уходил к себе. Он снимал комнату у коммерсанта Холе.
И он не отказывался от приглашений, если Вилфред или фру Дина решали, что на том или другом званом обеде необходимо его присутствие. Лишь строго следил за тем, чтобы есть не спеша и держать свои мысли при себе.
Поэтому Педер спокойно отнесся к приходу Дины на слип, когда вечером там никого не было, кроме него. Он часто задерживался на работе после того, как все
Дина попросила его помочь ей в устройстве бала, который они решили дать в пользу бедняков и больных. Ей нужен человек, на которого она могла бы положиться.
Педер ответил ей удивленным взглядом.
— Боюсь, это у меня не получится, — сказал он.
— Ты мужчина. Ты — Петр, то есть Камень, на тебя можно опереться! — пошутила она, оставаясь серьезной.
Сначала он отказывался. Но она даже не слушала его. С его стороны требуется только немного усердия. Неужели не ясно? В Страндстедете все дается с трудом. Души у здешних людей состарились раньше, чем они сами. Ей нужен именно такой человек, как он!
Педер с сомнением почесал в затылке. Но Дина в свое время дала ему беспроцентный заем, чтобы он поехал учиться, — он не мог просто так отказать ей.
— Я постараюсь, — сказал он и подошел к судовому корпусу, в котором зияла дыра.
— И еще одно. Ты должен помочь мне с бухгалтерией. Это важнее, чем торчать на верфи в любую погоду. Посмотришь наши счета?
Он замер, не поднимая головы, но не ответил ей.
— Таким образом ты отработаешь свой долг, и у тебя еще кое-что останется. Я предлагаю только один раз. Ты понял?
Педер Олаисен поднял голову. Он долго переминался с ноги на ногу. Потом отложил инструменты и начал тщательно вытирать руки тряпьем. Палец за пальцем. Наконец он кивнул:
— Покажите мне вашу бухгалтерию.
На столбах появилась удивительная афиша — в «Гранд Отеле» состоится бал. Газета тоже дала сообщение о бале.
Но поскольку бал был благотворительный и весь доход от него шел в пользу комитета по делам неимущих, билеты стоили дорого, что ограничивало доступ на бал.
Служанки и рабочие с верфи не могли на него попасть. А также угольщики и возницы.
Другое дело — семьи управляющего банком, пастора, школьного учителя, часовщика, адвоката и коммерсанта Холе. Нашлись и такие, которые хотели показать, что в состоянии позволить своим отпрыскам посетить это почетное музыкальное действо.
Желающих оказалось так много, что Дина просила позволения устроить бал не в гостинице, а в помещении управы — там было больше места.
Ее просьба вызвала споры: допустимо ли устраивать танцы и все, что им обычно сопутствует, в зале, предназначенном исключительно для приличных целей?
Слово взял Вилфред Олаисен, он напомнил уважаемому собранию о благородной цели, культурном значении и важности такого события для молодых людей Страндстедета. Даже из Тромсё поступили просьбы от желающих принять участие в бале. Молодые люди должны иметь возможность собраться по такому мирному поводу. Убедительная речь Олаисена в защиту бала была встречена одобрительно. Садясь на место, он считал дело уже решенным.