Наследство Карны
Шрифт:
Из-за Дины мать Анны сидела в курительной. Она нервно прикоснулась к шее двумя пальцами. Уголки губ у нее опустились. Но не очень, это не испортило ее лица. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать.
Профессор хотел взглядом удержать жену через открытую дверь столовой, но не стал, увидев Дину, окутанную дымом ее сигары. Лицо Дины выражало наслаждение.
Дина снова уехала в Страндстедет. Профессор с рюкзаком, трубкой и бутербродами ходил по горам в сопровождении Уле или Фомы, а иногда, захватив на смену пару носков, плавал вместе с Вениамином к его больным.
Анна не жаловалась, но Вениамин понимал, что мать часто раздражает ее. Вечером в спальне она говорила о матери со сдержанной злостью и едким сарказмом. Словно о школьном инспекторе.
— Сегодня она внушала мне, что нам необходимо создать семью. По ее мнению, мы будем тогда более счастливы!
— И что же ты ей ответила?
— Ничего.
— Почему?
— Потому что она меня обидела. И потому что я до сих пор позволяю себе обижаться.
— Словом, тебе приходится трудно?
— Нет. Мне очень помогает Карна. Слышал бы ты, что она сегодня сказала маме!
— Надеюсь, ничего страшного?
— Мама была недовольна моим исполнением Грига. Я, видите ли, играю слишком медленно. Нельзя играть на полный желудок! И тут вмешалась Карна: «У нас никто не смеет так говорить с Анной!»
— И что твоя мама?
— Была сбита с толку и заговорила о другом. — Анна засмеялась: — Кажется, мне придется всюду водить за собой Карну, пока мама гостит у нас.
После обеда с лососиной и нескольких рюмок вина профессор решил, что пришло время поговорить с Вениамином о его будущем.
Он восхищался Рейнснесом и Нурландом, однако выразил определенное желание, чтобы Вениамин с Анной переехали в Копенгаген.
— Ты не должен прожить здесь всю жизнь, Вениамин. Нельзя жертвовать собой ради мелочей. Ты такой одаренный человек!
Не покривив душой, Вениамин ответил, что польщен верой профессора в его способности, но он не готов к такому переезду.
— Годы летят, — сказал профессор. — Пока ты молод…
И заговорил о том, что желудочный сок зависит не только от блуждающего нерва, но и от воздействия химических и механических факторов.
— Народ нужно просвещать! Нам всем необходимо просвещение! — поучал профессор. — Жиры и белки необходимы для поддержания белкового баланса в организме, мы получаем их в пище…
Он начал рассказывать об одном молодом ученом, к исследованиям которого питал большое доверие. Этот ученый пришел к убеждению, что между «содержанием жира в молоке и числом и диаметром жировых зерен» существует определенная зависимость…
У профессорши зачесался подбородок, а Анна поднялась и сказала, что кофе будет подан в гостиной.
Переходя из одной комнаты в другую, профессор заявил, что Вениамин необыкновенно талантливый хирург. Он имел возможность убедиться в этом, когда сопровождал его к больным. Хотя речь шла всего лишь о вросшем ногте. Но руки у Вениамина золотые.
Профессор остановился посреди комнаты и заговорил о том, что в настоящее время одним из важнейших направлений медицины является пересадка кожи. Это действительно чудо! Он знает некоего X. Филипсена, который добился сказочных результатов. В том числе и на людях!
Перед дверью курительной Вениамин осторожно прервал монолог профессора:
— Мне больше по сердцу гинекология. Множество женщин и новорожденных гибнут совершенно бессмысленно.
Профессор отдал должное его идеализму. Но полагал, что это направление едва ли имеет будущее в медицине.
— Тебе бы поработать с Хольмером. Вот самый подходящий человек! Он принимает врачей и студентов из всех скандинавских стран.
— Хольмер не женат и живет с матерью. А может, это его сестра? И он ненавидит женщин! — вмешалась Анна.
Профессорша бросила на дочь предостерегающий взгляд, но это не помогло. Анна засмеялась, взяла отца под руку и повела в гостиную.
— Разве ребенку еще не пора спать? — спросила профессорша.
— Нет, мамочка! — ответила Анна и прижалась к отцу.
Карна сидела на скамеечке у ног Вениамина. Профессор вдруг обратил на нее внимание и сменил тему разговора:
— Сегодня в горах я понял из разговора с Фомой, что вы состоите с ним в родстве?
Вениамину показалось, что на него вылили ушат холодной воды.
— Да, это весьма сложные родственные отношения, — ответил он.
— Наверное, они уходят далеко в прошлое?
— Не очень.
— Это видно по Карне. Чрезвычайно интересно! Чрезвычайно! Эти разные глаза, карий и голубой! Один мой английский коллега написал труд по евгенике, наделавший много шума. В нем он определяет евгенику как науку, изучающую биологические и социальные факторы, способные улучшать или ухудшать физические и духовные свойства будущих поколений. Позитивная евгеника призвана способствовать появлению желаемых свойств, а негативная — противодействовать появлению нежелательных. Таких, как наследственные болезни и дефекты.
При слове «дефекты» он поднял за подбородок лицо Карны и посмотрел в ее глаза.
Анна схватила кофейник, чтобы налить отцу кофе. Но он даже не заметил этого.
Карна сняла с подбородка руку профессора и спросила:
— А что такое «дефекты»?
— Серьезные недостатки, например у людей, — мягко ответил профессор и все-таки принялся за кофе.
Карну охватило странное чувство. Ей захотелось убежать. Хотя бы на крыльцо. Но она не успела. Потолок с полом поменялись местами, стены рухнули. Громко зазвучала музыка моря. И все увлекла с собой. Все куда-то понеслось — мебель, окна, лица, горшки с цветами, узор на обоях, сигары, табачный дым.