Наследство последнего императора
Шрифт:
Ну вот, погрузили мы их на машину, весь этот штабель, и решили двигаться по указанию этих товарищей, которые ходили в разведку. Шли мы там тоже с тяжелым сердцем, не зная, что же это будет за укрытие. Так толковали: то ли все это вообще сжечь к черту, думали об этом.
Видимо, так бы и поступили, хотя мы туда и двигались. Но тут произошло неожиданное. Вдруг наша машина на каком-то проселке застряла, оказалась трясина. Дело было к вечеру. Мы немного проехали. Мы все эту машину вытаскивали, еле-еле вытащили. И тут уже мелькнула мысль, которую мы и осуществили. Мы решили, что лучшего места не найти. Мы сейчас же эту трясину расковыряли. Он глубокая, Бог знает, куда. Ну, тут часть разложили этих самых голубчиков и начали заливать серной кислотой, обезобразили все, а потом все это в трясину.
Неподалеку
Вопрос: Женщин, что ли, вы как-то отдельно отделили?
Радзинский: Нет, часть женщин тоже пошла сюда. А там уже в болото спустили, это, конечно, потому что, сколько они, конечно, ни искали, они все шахты перерыли, все шахты…»
Заканчивалось признание чекиста Радзинского редакционным комментарием: «Нет никаких оснований не верить показаниям Радзинского. Именно поэтому следует обратить внимание на два обстоятельства. И картина, которую нам рисуют пресса и телевидение, исходя из знаменитой записки Юровского, и фабула уголовного дела которую нам излагает следователь генеральной прокуратуры В. Соловьев, который тоже исходит из той же записки, – оказывается совсем иной.
Что же это за два обстоятельства? Юровский и Соловьев нам говорят что похоронная команда бросила трупы расстрелянных в шахты в урочище Четырех Братьев. Потом на другой день обнаружила, что трупы сверху видны. Вытащили их оттуда, сожгли «Алексея и хотели сжечь Александру Федоровну, но по ошибке (!) сожгли фрейлину», а остальные 9 трупов закопали тут же, в двух шагах от кострища, недалеко от деревни Коптяки. Закопали, сверху положили шпалы в виде мостика.
Все правильно. И прокуратура, и правительственная комиссия нам демонстрируют 9 выкопанных из этой трясины скелетов, среди которых отсутствует возможные Алексей и Анастасия. Где здесь правда? Анастасия просто так исчезнуть не могла. Один раз Юровский «ошибся» – принял фрейлину за императрицу, хотя за время его комендантства каждый день видел и ту, и другую. И если он ошибся, следовательно, главный чекист был в стельку пьян или же он просто врет. Потому что он потом не только фрейлины от императрицы отличить не смог. Он не отличил семнадцатилетнюю девушку Анастасию от сорокалетней женщины, к тому же довольно крупной – от Анны Стефановны Демидовой. Но если Юровский был трезв и говорит правду, то как же Демидова, которую он «сжег», оказалась сегодня в захоронении в Поросенковом Логу?
Второе обстоятельство – показания Радзинского. До шахт вообще не доехали. Сожгли не Алексея, а Николая – «это точно помню». И Боткина «долго жгли – он жирный был». Уничтожили, как минимум, 4 трупа, но, может, быть 5 и даже 6. Тогда откуда в могильнике взялись два лишних скелета? А может, четыре? А может и пять лишних? Уж не Рябов их туда подбросил, как подбросил черепа? И уж во всяком случае, там не должно быть скелета № 4, о котором знаменитый «совмещенный англо-русский генетик мистер Холл-Петров» говорит, что это – тот самый скелет Николая II, потому что: «вот Николая точно помню – сожгли». Скелета Боткина в Поросенковом Логу тоже быть не должно. А он, по утверждению «экспертов» из госкомиссии, в их распоряжении имеется.
Исключительно важное значение имеют показания свидетелей и участников относительно того, сколько времени у них заняла процедура сжигания трупов. По Юровскому – всего полтора-два часа. Больше времени у него не было – наступил рассвет. Радзинский же с неопровержимой уверенностью заявляет, что он успел и в город съездить «доложиться», и вернуться. Уехал он ночью и вернулся тоже ночью, следовательно, отсутствовал не менее двенадцати часов, чем и опровергает Юровского.
Но если все же верить Радзинскому, то под мостиком из шпал вообще никого не должно быть, потому что, по показаниям Радзинского, уложили они «этих голубчиков» в трясину, глубокую в которой за 70 лет трупы должны исчезнуть бесследно».
Павел Николаевич аккуратно сложил газету несколько раз, пошел на кухню, снял крышку с мусорного ведра и бросил газету туда. Прикрыл крышкой и вернулся в комнату.
Посидел там немного, потом вернулся на кухню, достал газету из ведра, расправил ее, отбросил прилипшую яичную скорлупу и колбасные шкурки. Достал из ящика стола обычную канцелярскую папку, написал на ней красным фломастером огромными буквами «ОСОБАЯ ПАПКА». Вот. Теперь у него, как и у Ельцина, есть своя особая папка.
Да, в такой ситуации соглашаться на историческую экспертизу – гроб. Но нужно дать сдачи. Ответ должен быть такой, чтобы сразу можно было убить пять-шесть зайцев. Наповал. К примеру: «Можно и даже нужно не доверять и Юровскому, и Радзинскому одинаково. Память человеческая несовершенна. Прошло много времени. Человек что-то забывает, а что-то и выдумывает и потом свято верит в свои выдумки… Мы имеем право верить только объективной научной истине. Поэтому нужна еще одна экспертиза, чтобы после нее вообще не осталось скептиков, которая убедит всех…»
На этом пути, правда, есть еще одна видимая опасность. Враги требуют, чтобы для извлечения ДНК Николая II использовать материал даже не Куликовского-Романова, а самого императора. Для этого надо поехать в Японию. Там, в одном из музеев Токио хранится повязка с засохшей кровью Николая. Факт известный: Николай, еще тогда цесаревич, путешествовал со своим кузеном греческим принцем Георгием. В городе Оцу они посетили местный храм, где Николаю вздумалось предложить кузену пари: кто из них одним выдохом погасит больше всего свечей. Выиграл Георгий. А заплатил за все Николай. У входа в храм его уже поджидал полицейский, которому япошки уже нажаловались. И полицейский, возмутившись тем, что русские своим поведением осквернили святое место, шарахнул цесаревича саблей по темени.
Николаю тогда на редкость повезло: клинок прошел по касательной, срезал часть скальпа и отбил небольшой осколок черепной кости не толще бумажного листка. Второй раз японец промахнулся, поскольку цесаревич бежал резвее зайца. А Георгий, в руках которого была крепкая бамбуковая трость, вступил в неравный поединок с полицией и отбил атаку. Николая перевязали местные эскулапы, рана была легкой, и через несколько дней он повязку снял, преподнеся ее в дар мэру города Токио, который очень будущего императора за подарок благодарил.
Этот исторический факт вспоминал каждый второй оппонент. Где костная мозоль на черепе № 4? Почему ее нет? Почему не взяли на анализ материал ДНК с окровавленной повязки? Возьмете – не ошибетесь…
Нужен абсолютно верный ход. Максимально эффективный удар. Наповал. Чтобы оппоненты уже не поднялись. И замолчали – раз и навсегда. И пока Павел Николаевич вырезал пакостную статью из газеты, ему пришла в голову простая и гениальная мысль.
Он отбросил в сторону газету и ножницы, схватил телефонную трубку и позвонил в приемную первого заместителя председателя Совмина Немцову. Именно Боря-Пудель, как ласково называют его в народе, теперь возглавил комиссию по «царским» костям. Ярова Ельцин отстранил, слишком уж затрепали Юрия Федоровича газетах, одно лишь упоминание его фамилии вызывает раздражение. Президент резонно посчитал, что Немцов дело поведет энергичнее, тем более, что Борис Ефимович давно доказал всей прессе, что она ему – до фени. Он всегда плевал на газетчиков и в полемику с ними ввязываться считал непродуктивным. Правильно. Пресса так и не смогла в итоге добиться от него хоть какой-нибудь конкретики. Он как-то хорошо высказался на этот счет: