Наследство Ушедших
Шрифт:
Иногда в сопредельные (или не очень сопредельные, всякое бывает) земли организуются серьёзные походы. Ядром их выступают дружины крупных бояр. К примеру, обидел князь Берестья боярина из Мстиславля, разорил обоз, людишек побил, товар себе под благовидным предлогом забрал. Войну ему объявлять не станут, а просто боярин кликнет клич, соберет небольшую армию и пройдётся огнем и мечом по княжеским владениям. Причем, что характерно, только по княжеским, не затрагивая по возможности деревни и городки, принадлежащие иным собственникам. Тогда претензий ему никто выставлять не станет, потому что ну вот так между собой спорят два хозяйствующих субъекта…
Неохота убивать людей. Моральные догмы прошлой жизни дают себя знать. Вместе с тем, со своим уставом в чужой монастырь не суются, а здесь схватки насмерть между соседями являются нормой. Когда-нибудь и мне придётся. Да и на роднинцев у меня зуб.
— Если только со знакомым десятником или сотником.
— Вот не знаю даже, кого вспомнить. Званко Беспалый идет, так ведь он нам не друг. Я поспрашиваю, ладно?
Беспалый, хоть и принадлежит к Заозерской сотне, в симпатиях к нашему роду замечен не был. В поход надо идти под командованием того, кому доверяешь, кто точно не кинет и поможет на первых порах. Жаль, никто из родни не пойдёт. У деда Пересвета свои дела, дед Самбор остался на хозяйстве, дядя Милорад в срединной крепости служит, остальные старшие родственники тоже заняты. Отец остался дома и не хочет уезжать, пока самому младшему моему брату не исполнится хотя бы год. Похоже, не идти мне в поход, или идти не сейчас. Надо искать заработка и славы в другом месте.
Может, в Обители спросить? У Синеокого много интересов в самых разных областях, даром, что формально старцы никаким бизнесом не занимаются.
— Работы много, только не для тебя она, — хмыкнул Ростих, к которому я подошел с разговором. — На Семигрязевке болото осушают, мастера земли нужны. Пойдёшь?
Я молча покачал головой. Конечно, не пойду — чтобы стать спецом по работе с почвой, нужно лет десять только с ней заниматься. Расспрашивал людей после битвы с великой ордой, очень уж меня впечатлили на глазах возникшие стены крепости.
— Дорожное строительство всегда где-нибудь ведется, там тоже либо земельщиков, либо древесников не хватает. Постоянно. Только ты воин, а стало быть, либо не годишься, либо вовсе — иную работу тебе урон чести предлагать!
Поворчав, Ростих смягчился и обещал сообщить, если подвернётся нечто выгодное.
Темы старец коснулся сложной. Фиксированного на бумаге или в памяти народной деления на допустимые и недопустимые для воина занятия нет, однако на практике человек всегда точно знает, чем он заниматься не должен. Опоясанные не пашут землю, потому что считается, что мать-земля хуже родит под руками убийцы. Также воины редко стоят за прилавками, для них допустима только торговля оружием, сбруей и прочими элементами, необходимыми для гридня. А вот быть купцом не возбраняется — табуирован именно прилавок. Огромное значение имеют происхождение и текущий статус; боярин, например, даже смеха для не будет заниматься шитьём, иначе его собственная родня удавит за «женоподобие».
Мне, как ни странно, незазорно заниматься кузнечным делом или стать древесником, то есть специалистом по выращиванию особых сортов древесины. Потому, что и там, и там вовсю используется сплетение, эти профессии несут в себе наследие богов и освящены им. Только где время найти? Кроме того, Острожские в первую очередь являются воинами, поэтому жить с мирной профессии мне не позволят. Заниматься в качестве развлечения или даже всерьёз, но во вторую очередь — сколько угодно, при условии, что занятие не противоречит негласному кодексу чести. На первом месте всегда должно стоять воинское ремесло. Или удел правителя, что в нынешних реалиях одно и то же.
Да я, в общем-то, и сам иной судьбы не вижу.
Глава 27
Тяга человечества к саморазрушению неистребима.
Однажды старец Вадим прихватил дежурную тройку младшей стражи и направился к шорникам. Ситуация привычная, чем выше статус у человека, тем реже он может появляться на публике без сопровождения-свиты. Князья и бояре вовсе не знают понятия «приватность», у них даже первая брачная ночь после свадьбы проходит при свидетелях. Во всяком случае, я так слышал, сам не присутствовал.
Шорный конец занимал довольно большую площадь, здесь изготавливали сбрую для лошадей и быков, мешки, баулы, иную кожаную продукцию. Кроме обуви — сапожники жили отдельно, своим обществом. Как и другие ремесленные общины, шорники были, во-первых, довольно влиятельны за счет богатства, во-вторых, тесно связаны с Обителью Синеокого. На вече они в подавляющем большинстве случаев выступали единым фронтом.
О том, что наша троица — не просто статусный элемент, старец молчал до последнего. Топологически Шорный конец представляет собой две параллельные улицы, между которыми масса мелких улочек, переулков, тупиков и узеньких проходов. Самыми козырными считаются участки ближе к центру, мы же пришли на совершенные задворки, чуть ли не на окраину. Там, в заросшем закутке между двумя покосившимися заборами, нас ждали пятеро местных, причем двое были одеты, словно собирались на бой.
— Здравствуй, Жирок, — приветливо кивнул старец. — Чего это ты гридней взял? Думаешь, понадобятся?
— Понадобятся или нет, а лучше пусть под рукой будут, — со сварливыми нотками в голосе ответил бородатый мужичина с малой цепью посадника на шее. Надо же! Один из заправил конца нас встречает. — Всё ж не обычных татей ловим! Ты, я вижу, одних младших прихватил?
— Больше не надобно. Так, воины, — повернулся Вадим к нам. — Мы здесь по особому делу. Люди говорят, Бунька Губастый темным торгует. Надобно его дом обыскать и, если найдём что, в поруб посадить.
Откровенно говоря, не самое приятное занятие. В чем-то лицемерное, я бы сказал. Темным, то есть запретным, приторговывают практически все порубежники, для нас это один из главных источников дохода. Казна установила монополию на почти все виды дорогостоящих растений и органов животных, добываемых в темных лесах, поэтому выбор прост: или получать гроши, или сдавать хабар нелегальным скупщикам. Я, получается, своего коллегу ловить стану.
Вероятно, старец уловил изменение настроения, а может, просто опытен, так как добавил:
— На прошлой неделе двенадцать человек от «золотой капли» померли. Ищите тщательнее.
Дело предстало в совсем ином свете. Золотую каплю готовят из секреции клочкаста, похожего на горностая мелкого жителя тьмы. При правильном приготовлении — приятный наркотик, навевающий чудесные сны, при неправильном — медленно действующий яд. Вообще, секрецию много для чего можно использовать, только действовать надо аккуратно, иначе последствия плохие. Начиная от сумасшествия и заканчивая различными видами смерти.