Наследство
Шрифт:
– Да.
– То есть, если я буду настаивать на том, чтобы мы шли теми путями, которые выбрали с самого начала, вы не станете со мной спорить и возражать?
– Нет, но, возможно, что мы не последуем за вами. Конечно, мы не можем решать за Дженрозу, однако сейчас и сама она не может ничего сказать.
– Мне кажется, что предводительство – пустое дело, – с горечью пробормотал Линан.
Эйджер легонько потянул себя за мочку уха.
– Ваше Высочество, предводительство вовсе не пустяк, оно точно палка о двух концах. Слишком многие расценивают его, как привилегию, и вовсе не думают об ответственности. Мне довелось немало
– Я последую вашему совету.
Камаль и Эйджер с важностью кивнули.
Этой ночью Дженроза опять очнулась. Она была смущена своим положением и не могла найти в себе силы, чтобы сесть без помощи.
Девушка охотно ела, терпеливо слушала рассказ Линана о том, что с ней случилось, однако снова погрузилась в сон, так что принц не успел рассказать ей об изменениях в их планах.
– Это хорошо, – заверил его Эйджер. – Еще будет достаточно времени, чтобы обо всем ей рассказать, когда она окончательно придет в себя. Вполне возможно, что завтра, когда она проснется, она не будет помнить ничего из того, что вы ей сейчас рассказывали.
– Но теперь ей уже лучше, разве не так?
– Да, сейчас, когда она очнулась от своего глубокого сна, мне тоже так кажется. Должен признаться, что я боялся, как бы она не умерла у нас на руках, не приходя в сознание. Мне случалось прежде видывать такое.
При этих словах Эйджера Линан вздрогнул.
– Мы не смогли бы даже похоронить ее как следует. У нас нет священнослужителя. Что бы тогда произошло с ее душой?
– Ваше Высочество, если существует бог, неужели вы думаете, что он допустил бы, чтобы Дженроза умерла без отпущения грехов?
– Не знаю, – искренне признался Линан.
Эйджер уселся поближе к принцу.
– Значит, вы верите в загробную жизнь?
– Конечно. В нее все верят. – Но тотчас же Линана одолели сомнения. – Разве не так? – Он внимательно смотрел на горбуна, пытаясь понять выражение его единственного глаза. – Разве ты сам не веришь?
Губы Эйджера слегка изогнулись в слабой ухмылке.
– Большинство солдат верят в это по привычке, но недолго, а потом их вера пропадает, потому что они слишком близко видят смерть и знают, на что она похожа, но спустя какое-то время они начинают верить снова, потому что всем им очень хочется, чтобы было еще что-то после того, как их убьют.
Любопытство Линана разгорелось.
– Но сам ты веришь в загробную жизнь? – настойчиво переспросил он.
– Нет. Нет, я не верю в загробную жизнь. Я просто не могу себе представить, какая в ней необходимость, несмотря на то, о чем толкуют нам святоши в нашем детстве.
– Тогда ты, должно быть, очень боишься смерти, – многозначительно произнес Линан.
– А вы разве не боитесь ее? – в свою очередь спросил Эйджер.
– Конечно, боюсь. Однако я знаю, что существует нечто такое, что будет ждать меня после того, как я умру.
– В таком случае, мой юный принц, вы гораздо более мудры, нежели я.
Эйджер улегся на спину и закрыл глаза. Линан понял этот ясный намек и не стал больше ни о чем его спрашивать. Он сидел в полной темноте их самодельного убежища и слушал хор лягушек, звуки которого доносились с берегов ручья. Голова Дженрозы
Линан осознал, что его чувства к Дженрозе стали сильнее с тех пор, как им удалось бежать из дворца, однако ему не под силу было разобраться в истинной природе этих чувств, и теперь он испытал замешательство. Никогда прежде он не знал такой потребности заботиться о ком-то, как сейчас. Его влекло к этой девушке, однако те эмоции, которые зародила в его сердце встреча с ней, были чем-то большим, нежели просто желание уложить ее в постель.
А что ему было известно о чувствах Дженрозы к нему? Она была сдержанной в обращении, даже обидчивой, и это причиняло ему боль. Она сказала, что не винила его в том затруднительном положении, в котором она оказалась, однако у Линана не оставалось никаких сомнений в собственной вине, в том, что девушка оказалась в бегах, и ее жизнь подвергалась теперь постоянной опасности. Несмотря на это чувство вины, он испытывал радость от того, что она была теперь рядом с ним и разделяла его трудности, хотя и понимал, что лишь в нем самом заключалась причина ее бедствий.
Он напомнил себе о ее ране. Что будет, если она умрет?
В этом будет виноват только он.
Он не мог найти ответов на свои вопросы, и эти вопросы переполняли его сердце.
На другой день Дженроза попыталась встать. Ей удалось даже пройти несколько шагов, прежде чем она упала на руки Линана. Обнаружилось, что Эйджер был абсолютно прав, когда говорил о ее памяти, но Линан повторил свой рассказ со всеми подробностями и рассказал об изменениях в их планах.
– Я думаю о том, смогу ли я когда-нибудь вернуться в Кендру, – громко и задумчиво произнесла она, и Линан в этот миг тоже ощутил тоску по родному дому. – Ведь у меня же нет другого выбора, я должна идти с вами, правда?
– Не могут же королевские солдаты разыскивать нас вечно. Когда страсти успокоятся, быть может, у вас появится возможность вернуться и жить в одном из городов.
– Но ведь не в Кендре.
Линан пожал плечами. Он не знал, что ей ответить.
– Не знаю, насколько я готова идти дальше, – сказала Дженроза, – но я постараюсь не слишком сильно вас задерживать.
– Мы еще можем переждать здесь денек-другой, – ответил Эйджер, – но только не больше. Мы и так уже довольно испытываем нашу удачу, оставаясь на одном месте так долго. В конце концов кто-нибудь из местных жителей заметит дым нашего костра или набредет на наше убежище.
– Самая опасная часть пути для нас – это дорога отсюда до леса Силона, – произнес Камаль. – Она вся на виду, дорога идет через поля, и мы будем торчать среди хлебов, как деревья в пустыне. Так что сейчас отдыхайте хорошенько и набирайтесь сил, потому что нам нужно будет двигаться как можно быстрее.
Однако беглецам не понадобился лишний день. На следующее утро, почти сразу же после легкого завтрака Дженроза попыталась потренироваться в ходьбе, Линан сопровождал ее до брода и обратно. Сперва девушка испытывала слабость в ногах, но когда они подошли к броду, она двигалась уже нормально, разве что медленнее, чем обычно.