Настенька
Шрифт:
– Простите, уважаемый, – нахмурилась я, – Вы хотели сказать «три мешка зерна».
Подойдя ближе к столу, за которым сидел старший сын старосты, я нагнулась над его записями. Неровные странные и пляшущие во все стороны буквы, отдаленно напоминающие русский алфавит, складывались в мудреные путанные слова. Мне потребовалось раз десть пробежать по строчке взглядом, чтобы уловить смысл написанного.
– Здесь написано, что я отдала вам два тулупа, но их три, как и пар сапог тоже, – хмуро посмотрела я на старшего Колобова.
– Однако. И читать научилась, и считать, – негромко усмехнулся
А его сын злобно хмыкнул:
– Не иначе, черти в гробу научили, – зло прищурился он на меня, а затем его взгляд сменился какой-то странной заинтересованностью.
– Ладно, не будем бога гневить, – махнул рукой Трифан, – Ванька, Никитка, снесите ей полагающееся, а то ещё пойдет молва по сёлам, что Колобовы сироту обидели.
Дважды говорить не пришлось. И уже через пятнадцать минут двое сыновей старосты, нагруженные тяжелыми мешками, входили в мою избу. Младший Колобов, быстро скинув с себя поклажу, тут же выскочил на улицу, попутно осенив себя крестным знамением. А вот старший отчего-то медлил уходить.
Иван странным взглядом окинул мой дом, затем перевёл его на меня и долго и в упор разглядывал, отчего мне стало ощутимо не по себе. Видимо, он хотел что-то сказать, но внезапный окрик его младшего брата его становил:
– Вань, не надо, пойдём, – послышалось откуда-то с улицы. На это старший Колобов только хмыкнул, прошипел что-то злобное сквозь зубы и вышел. Я же, после его ухода, бросилась запирать входную дверь на тяжеленный кованный засов.
Что меня так насторожило во взгляде этого парня? И вроде бы не было в нем ничего пугающего. Парень, как парень, ничего особенного. Но я отчего-то знала, что его надо остерегаться. Откуда возникло в моей голове это понимание, я бы ответить не смогла, но почему-то была в этом уверена.
И только сейчас мне пришла в голову светлая идея расспросить своего домового о местных обитателях.
– Ванька? Ванька Колобов – парень дурной, – покачал головой Казимир на мой вопрос о сыновьях старосты, – А вот младший, Никитка, добрый, беззлобный мальчишка. Кстати твоего возраста парень. И характер у него покладистый, тихий.
– В тихом омуте черти водятся, – угрюмо произнесла я.
– Очень может быть, – согласно качнул головой домовик, – Однако за младшим худого я не слыхивал. А вот старший, тот да. В прошлую осень над Дарьиной старшенькой дочерью чуть не снасильничал со своими дружками. Вот как, – многозначительно закончил Казимир.
– А в ту первую ночь, что после моего воскрешения, уж не он ли со своими приятелями ко мне в дом ломились?
– Он, больше некому, – утвердительно кивнул домовик. А я призадумалась.
И чем, интересно, было вызвано подобное внимание старшего сына Колобова к моей скромной персоне?
– Пора, хозяюшка, – проговорил Казимир, прерывая мои размышления, – Вон Лукьян уж у калитки топчется.
Поспешно намотав на голову серый пуховый платок, и схватив с печного протвижка теплую лепешку, я плотно запахнула свой тулупчик и выскочила на улицу.
– Здравствуйте, Лукьян, – вежливо поздоровалась я с темным пятном, что притаилось в тени низкого покосившегося частокола моего заборчика.
– И тебе здравствовать, красавица, – послышалось совсем рядом.
– Ну, веди, – кивнула я в сторону дороги, ведущей в центр села, так как куда идти, я не знала.
Пройдя примерно дюжину домов по той же улице, где стоял и мой дом, нечисть остановился возле невысокой ограды и прошмыгнул мимо избы в огород к низенькой закопченной баньке. Я же так и осталась стоять у калитки, не зная, как лучше поступить.
Пока я размышляла, видимо в доме что-то произошло, поскольку не прошло и двух минут, как из избы послышались чьи-то истошные крики.
Поддавшись какому-то совершенно необъяснимому порыву, я рванула к крыльцу, и сама не поняла, как оказалась внутри небольшого дома. На полу лежала девочка лет десяти – одиннадцати вся в синяках. Ребёнок бился в конвульсиях, хватаясь за шею руками и широко раскрывая рот, пытаясь вздохнуть. Рядом с несчастной девочкой на коленях ползала женщина, не в силах помочь своей несчастной дочери. Чуть в стороне стоял бледный мужчина лет сорока. Он был напуган и от волнения и страха кусал губы и нервно теребил в руках мокрое полотенце.
– Настька? – удивленно уставился он на меня, а я же смотрела только на девочку.
И волосы зашевелились у меня на голове, когда я увидела причину удушья ребёнка.
На тонкой белой шейке девочки сидело небольшое странное существо с бледно-зеленой, даже сероватой, кожей. Отвратительного вида нечто, схожее чем-то с двухлетним ребёнком, только маленького размера и совершенно не человеческим взглядом абсолютно чёрных глаз, почувствовав мой взгляд, оторвало от шеи девочки свои маленькие ручки и подняло на меня до дрожи жуткие глаза. С длинных, заострённых, словно иглы, зубов капала зеленовата слюна. Рот растянулся в хищном оскале, а глаза злобно прищурились.
– Что это, мать вашу, такое? – вдруг вырвалось у меня вслух. Я почувствовала, как мурашки побежали у меня по спине, а руки похолодели так сильно, что кончики пальцев покалывало, словно от сильного мороза.
– Моя добыча, – зашипело странное существо, – Не мешай.
– Отпусти ребёнка, – неожиданно спокойно произнесла я.
– Моя добыча, – снова зашипело нечто, и с новой силой принялось своими ручонками душить несчастную девочку.
Вырвав у мужчины из рук его сырое полотенце, я быстро накинула его на странного вида существо и, схватив его руками, принялась отдирать его от тела несчастного ребенка.
– Отпусти, ведьма, не губи! – заверещало нечто, когда я наконец смогла отцепить его от шеи девочки.
Я даже не сразу поняла, что мокрое полотенце под моими пальцами стало хрустеть хрусталиками льда, когда я с силой сжимала и удерживала в нем непонятное существо, которое чуть не убило дочку Радовых. И только когда шевеление в моих руках прекратилось, а крики и истошный визг утихли, я с растерянностью замерла и уставилась на замёрзший обледенелый льняной комок в моих руках.
Решение пришло в голову неожиданно. И вновь поддавшись какому-то порыву, поспешно отпихнув печную заслонку в сторону, я с силой швырнула свою поклажу прямо внутрь жарко растопленной печи. Пламя мгновенно охватило заледеневшее полотенце, а я дорожащими руками быстро приставила заслонку обратно, дабы не видеть, что стало с тем, что было внутри этого замёрзшего комка.