Настоат
Шрифт:
Я убежден: надежды сии обязательно сбудутся. Но сейчас не время почивать на лаврах – пора браться за дело! Самое время восстановить справедливость и упрятать подлеца за решетку!
Верный Ламассу лежит рядом, не проявляя никакого интереса к происходящему. Он подобен древнему, умудренному опытом Сфинксу, готовому в любой момент рассмеяться: до того мелкими и несущественными кажутся ему наши, человеческие, заботы и треволнения. Хочешь рассмешить Ламассу – расскажи ему о своих планах.
Однако не он один пребывает в прекрасном расположении духа – следователь, пришедший
За окном неистово бушует ветер, громко стуча ставнями где-то неподалеку, а Дункан, одетый в безупречно выглаженный мундир Начальника следствия, при шпаге, эфес которой инкрустирован изумрудами, блистая золотыми и, должно быть, самыми роскошными в Ландграфстве офицерскими эполетами, с горделивой и слегка надменной улыбкой неотрывно смотрит в мою сторону. Его смуглая кожа и густые, торчащие в беспорядке угольно-черные волосы в тусклом свете больничных покоев красиво оттеняются светлыми, зелено-голубыми глазами и белыми, как снег, заботливо ухоженными руками. Сразу видно – денди, нарцисс! Такого можно не опасаться. Съем с потрохами!
– Здравствуйте, дорогой друг! – раздается в тот же миг звучный, громоподобный голос Дункана.
Надо же, не такого начала я ожидал в разговоре. Думал, он будет давить, запугивать, торговаться – в общем, использовать все средства, к которым обычно прибегают ищейки. Но нет – похоже, здесь что-то иное.
– Знаю, вам сейчас нелегко – мне сообщили, что вы утратили память. Соболезную… Однако прошу лишь пары минут вашего драгоценного времени – я уверен, наш разговор не затянется дольше. Для начала позвольте представиться: меня зовут Дункан Фортес Аурициум Эдип Клаваретт, я Начальник Великого следствия, уполномоченного раскрыть то ужасное, поистине бесчеловечное преступление, что по случайному стечению обстоятельств произошло на территории нашего благословенного Города. Зовите меня просто Дункан: давайте общаться по-свойски, без церемоний – к чему нам нелепый официоз?
В свою очередь, я заранее прошу прощения за то, что пока не могу называть вас по имени – к сожалению, мы еще не успели установить вашу личность. Должно быть, вы понимаете, что столь сложные генетические тесты – дело не часов, но дней, лет, веков, а то и тысячелетий. Однако я все же надеюсь, что в итоге мы преуспеем, ибо к кропотливой научной работе уже привлечены лучшие жрецы и авгуры Ландграфства. Жду не дождусь того волшебного, упоительного мига, когда вы наконец обретете свое несчастно утраченное имя!
И вообще, я полагаю, мой друг, что только работая вместе, рука об руку, мы сумеем опровергнуть те абсурдные обвинения, что выдвигаются против вас некоторыми несознательными и, прямо скажем, не особо умными гражданами. А таких, поверьте, немало!
Помогите же мне! Очень рассчитываю на ваше участие и содействие. Пожалуйста, не оскорбляйте мой слух ложью и лицемерием: быть может, я – та единственная соломинка, за которую вы еще в состоянии ухватиться!
Надо же, этот напыщенный следователь далеко не так глуп, как мне поначалу казалось! По крайней мере, стратегия допроса выстроена четко: игра в доброго, по-отечески заботливого полицейского. Ламассу, как думаешь, к чему этот наигранный образ? Попытка усыпить мою бдительность? Ах да, тебе все равно – ты витаешь где-то там, высоко, в заоблачных далях!
– Ничего подобного, я всегда с вами, Хозяин! Просто вы занимаетесь ерундой. Поменьше думайте о процессе, побольше – о собственной жизни. «Суд принимает тебя, когда ты приходишь, и отпускает, когда ты уходишь».
Понятно… Вот и поговорили.
Между тем Дункан степенно разгуливает по палате. Я более чем уверен – умышляет очередной экспромт, эпатажную иезуитскую хитрость.
– Дорогой друг, прежде чем пойти дальше, я хотел бы по секрету сообщить вам важную новость.
И правда! Насколько он предсказуем…
Начальник следствия наклоняется и заговорщически шепчет. Читатель, только послушай, сколь наивный капкан, сколь откровенную волчью яму он мне готовит!
– Вообразите, намедни мы нашли тело! Да-да, жертву убийства – в одном из безлюдных районов нижнего Города. Сам я на месте преступления еще не был, но, как сообщают помощники, ею стала молодая и безумно красивая девушка. Жаль – у нее впереди могла быть целая жизнь. Возможно, даже счастливая… Личность убитой пока не установлена – ничего удивительного: та же история, что и с вашим собственным опознанием. Впрочем, это лишь вопрос времени.
Однако самое ужасное заключается в том, что ваша одежда буквально пропитана кровью убитой. Очень неприятное обстоятельство… Хотя для вас пока не смертельное. – Дункан не в силах сдержать издевательской улыбки. – Но и на этом печальные известия не заканчиваются: на месте преступления мы обнаружили кровь еще одного человека – и ее было действительно много. Судя по всему, подобная кровопотеря несовместима с жизнью. Правда, самого тела мы до сих пор не нашли – оно словно бы испарилось.
С другой стороны, чутье мне подсказывает (а оно ошибается редко), что в этой ситуации вы скорее жертва, нежели преступник. Я думаю, все объясняется просто: да, вы были на месте преступления – пожалуй, это единственный неоспоримый факт в нашем запутанном деле. Но, согласитесь, нет никаких доказательств, а значит, и оснований предполагать, что именно вы – тот самый убийца, причем убийца достаточно глупый, беспечный и нерадивый, имевший несчастье перепачкаться в крови собственной жертвы!
Более того, у меня есть догадка, которая представляет ваши действия в совершенно ином свете: возможно, вы благородно пытались оказать раненой помощь. Подобная версия кажется мне абсолютно логичной – а главное, она превращает вас из подозреваемого в героя, смелого, бесстрашного рыцаря, что темной ночью спасает несчастных, умирающих граждан!
Дункан словно наталкивает меня на эту нелепую, бесхитростную линию обороны. Тщетно – и не пытайся! Ибо ловушка твоя, «дорогой друг», очевидна последнему идиоту: принять подобную версию означало бы расписаться в предыдущем обмане, признать, что никакой амнезии у меня нет и в помине.
Пару секунд помолчав, Клаваретт вновь заводит шарманку:
– Как бы то ни было, это не более чем догадки… А на деле мы имеем серьезную, хоть и косвенную улику, указывающую, к моему глубочайшему сожалению, на вашу причастность к этому делу. Да, прямых улик у нас пока нет – но, поверьте, они непременно появятся. Они всегда появляются! И вот тогда, тогда, – голос его звучит громче и убедительнее, – новые сведения недвусмысленно направят нас по следу убийцы – и это, само собой, будет конец! – Дункан делает театральную паузу. – Но нас-то с вами это не может не радовать: ведь поимка преступника будет означать снятие всех обвинений с вашей столь любезной моему сердцу персоны!