Настоящая фантастика – 2012 (сборник)
Шрифт:
– Похоже на старинную компьютерную игру-симулятор, – проговорил Писарев, сидевший в своем кресле бортинженера позади и справа от командира.
– А это, Витя, и есть – игра, – бросил через плечо Малеев. – Только в ней – один уровень, и в случае неудачи – «game over».
Корабль сменил конвульсии на крупную дрожь. В кабине появился новый, тихий и в то же время неприятный звук. Вой. На очень высокой ноте, от которой у космонавтов заныли сначала зубы, а потом и кости отозвались противной мерцающей болью.
– Вот же пакость! – злобно процедил Писарев. – Хоть на стену лезь!
– Держитесь, ребята, – прохрипел Малеев, –
В ту же секунду «Гагарин» резко подпрыгнул, будто получил пинок под брюхо, и стал ощутимо заваливаться влево. По включенному интеркому было слышно, как глухо вскрикнул и зашипел, матерясь, Буровский, сидевший позади всех.
– Что там у тебя, Олег? – спросил Малеев.
– С-с-с-с… Язык прикусил!.. Чтоб ему…
– Кому? Языку?! – хихикнул Писарев.
– Ох!.. Не смешно. У меня крови полный рот…
– А ты спиртиком, спиртиком… Набери в рот и не глотай.
– Умник!..
– Отставить! – оборвал их пикировку командир.
Медленно, будто с неохотой «Гагарин» выровнялся. На некоторое время в корабле установилась тишина, если таковой можно назвать все нарастающий вой пополам со скрежетом внешней брони, испытывающей тепловые деформации. Потом раздался гонг, и следом в рубку полился долгожданный прерывистый писк радиомаяка.
– Урра! – первым рявкнул бортинженер. – Есть пеленг!
– До цели – меньше пятисот километров, – заговорил капитан. – Высота – двенадцать, скорость – три Маха. Через минуту включаю тормозную систему!..
– Олежек, береги зубы! – весело напомнил Писарев и сам закусил загубник кислородного аппарата.
Малеев сделал то же самое. Чуть подождал и потянул на себя большую красную рукоять. Раздался низкий, мощный рев – это заработал носовой твердотопливный двигатель. Значение линейной скорости на дисплее стало уменьшаться все быстрее и быстрее: 900 метров в секунду, 850, 800, 700… Одновременно ожил и альтиметр.
– Высота – одиннадцать тысяч… десять тысяч… девять… – монотонно считывал его показания Малеев.
Когда скорость упала до трехсот метров в секунду и альтиметр выдал цифру «4600», на пульте вспыхнул и замигал оранжевый маячок.
– Все, братцы, – внезапно севшим голосом произнес командир. – Высота принятия решения, как говорят пилоты.
– А чего тут принимать? – откликнулся Писарев. – Не обратно же в космос лететь.
– Внимание! Отстрел посадочного модуля!..
Они не долетели до расчетной точки – края котловины – километров пятьдесят. Но им повезло. Модуль упал на песчаную равнину, подходившую с запада к обширной котловине, где и находились транспортники с оборудованием и припасами. Посадка действительно была очень жесткой, и если бы вместо песчаных дюн их встретил какой-нибудь привычный для Марса кратер, по выражению Писарева, «отскребать от скал было бы некого».
Модуль глубоко зарылся в склон огромной, высотой в несколько десятков метров буро-черной дюны. Но, к счастью, модуль имел два люка, и второй, кормовой, остался над песком. Через него-то и выбрались новоявленные робинзоны, едва придя в себя и обработав многочисленные ссадины и ушибы. Больше всего, по злой иронии, досталось Буровскому. Кровотечение из прокушенного языка остановилось, но сам язык распух настолько, что едва помещался во рту бедного врача. Говорить внятно Олег не мог, а жестикулировать в скафандре оказалось
– Пойдешь за Писаревым, – решил Малеев. – Я – замыкающий.
Космонавты нагрузились контейнерами с пищей и водой, а бортинженер – еще и ремкомплектами, портативными наборами для мелкого ремонта оборудования скафандров. Хотя, конечно, каждый понимал: случись что серьезное, типа разрушения внешней оболочки – ничего сделать не успеешь.
Скафандры, правда, вселяли определенную надежду. Весь проект «Столетний корабль» комплектовался продвинутыми версиями знаменитого прототипа 2010 года BioSuit профессоров Массачусетского технологического института Дэйва Ньюмена и Джеффри Хоффмана – NH-103M, или «ньюхофами», как их тут же окрестили космонавты. По сравнению с первой моделью новые скафандры дополнительно имели экзоскелет, значительно повышавший «живучесть» и оболочки, и ее носителя. Кроме того, «ньюхофы» оснастили чем-то вроде искусственного интеллекта. Во всяком случае, этот искин успешно следил за целостностью скафандра и всеми основными физиологическими параметрами космонавта – температурой, кровяным давлением, дыханием, концентрацией молочной кислоты в мышцах, а также уровнем некоторых важных гормонов в крови. Искин вовремя напоминал своему хозяину о необходимости приема воды и пищи, предлагал передышку при интенсивной физической нагрузке или более длительный отдых – сон.
Маленький отряд выступил в поход, когда солнечный диск повис у них почти точно над головами. Идти было трудновато, несмотря на помощь экзоскелетов. Песок дюн был крупнозернистым, поэтому не уплотнялся, когда на него наступали, а расплескивался из-под подошв сапог, создавая маленькие кольцевые «цунами», разбегающиеся от ног идущих людей.
Писарев первым обратил внимание на столь необычное явление, но Буровский пренебрежительно сказал:
– Это сальтация. Песчинки кремнезема очень сухие и вследствие трения друг о друга приобретают статический одноименный заряд. Взаимное отталкивание заряженных частиц и приводит к такой картине, будто песчинки «прыгают» вверх и в стороны.
До первого привала дошли без приключений. Собственно, отдыхать никто не хотел, но на остановке настоял Малеев.
– Надо периодически осматривать друг друга и груз. Мы не знаем, насколько прочны и надежны «ньюхофы» в реальных условиях.
Но его опасения, к счастью, не оправдались. Скафандры были в целости и сохранности, как и контейнеры с водой и пищей. Престиновые наплечники придавали фигурам робинзонов гротескно бравый вид, делая похожими на героев-первопроходцев из фантастических сериалов. Эти мини-электростанции полностью обеспечивали энергией все оборудование скафандров и потребности их искинов.
– Отличное изобретение! – Писарев удовлетворенно похлопал себя по плечам.
– Ничего хорошего не вижу, – сварливо возразил Буровский. – Все работает, пока солнце есть. А что если пыльная буря накроет?
Бортинженер покрутил головой, оглядывая близкий горизонт.
– Никаких признаков перемены погоды не вижу. Да и мой искин, – он ткнул толстым пальцем перчатки в диалоговую панель на левом предплечье, – сообщает, что в ближайшие часы погода не изменится.
– В ближайшие часы наступит ночь, – вмешался в их разговор Малеев. – Так что все споры оставьте до лучших времен. А сейчас сосредоточьтесь на походе. Витя, вперед!..