Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
Шрифт:
– Всё-таки пришёл, крот, – прошелестела горящая бумага в глотке Карбона. Непонятно, с удовлетворением или с упрёком за то, что крот заставил себя ждать. А может, с насмешкой над его глупостью.
– Такие, как он, обычно приходят, – сказала Светловолосая, появляясь из-за другого ребра чёрного куба. – И не сдают старых друзей.
На какое-то мгновение Твердолобый испытал искушение разочаровать её. Но это вряд ли приблизило бы его к Колыбели.
Словно прочитав его мысли, Карбон высказался в своей саркастической манере:
– Раз уж мы здесь,
– Что толку в молитвах? – буркнул Твердолобый.
– У меня предчувствие, что на этой спирали молитвы могут оказаться небесполезными. Но не забывай про пистолеты. – Карбон выплюнул сигару и достал обе свои пушки.
Как выяснилось немного позже, он захватил с собой не только предчувствие. Светловолосая тоже взяла оружие на изготовку и двинулась к проёму входа, опережая Карбона на полшага. Твердолобый держался поодаль. Он до сих пор не учуял, в чём подвох, но это ничего не значило. Засада стражников Лимба внутри Церкви? Почему бы нет? Если лабиринт и впрямь способен привести к Спящим, то разве они не позаботились как следует о своей защите?
На пороге он обернулся. Всё было тихо. То ли ловушка беззвучно захлопнулась, то ли ледоколы удачно выбрали время, чтобы вспороть брюхо святыне отупевших нигредо. Пока же Лимб выглядел погруженным в летаргию, однако пробуждение могло наступить в любой момент.
16. Турникет
Шагнув в проём, Твердолобый ощутил примерно то же, что рядом с творениями Скульптора в Могильном тупике. Манящую и ускользающую тайну. Измеритель опасности «успокаивал»: пока всё не хуже, чем было четверть квадранта назад.
Потом внутренность Церкви завладела его скудным воображением. Здесь не было ничего, кроме пространства, одновременно ограниченного и бесконечного, уводящего за пределы обычной агорафобии, существующего вопреки здравому смыслу и законам, что позволяли взламывать твердь. Оказаться тут было всё равно что ходить по воде или дышать базальтом. Ни одного предмета, за который можно зацепиться взглядом. Только чёрные зеркала гладких стен, напоминающих… да, всё тот же куб, только непостижимым образом вывернутый наизнанку. И как средоточие «выверта» – тёмная воронка в стене напротив входа. Турникет. Так это назвали те, кто когда-то что-то видел. Или слышал. Но явно не бывал по ту сторону.
Внезапно на стенах замерцали светлые пятна. Они двигались, увеличивались в размерах и постепенно приобретали более-менее знакомые очертания.
– Быстрее! – рявкнул Карбон и устремился к Турникету вслед за Светловолосой.
То, что луч Проектора может проникнуть внутрь Церкви, как-то не приходило Твердолобому в голову, но теперь ничто не казалось невозможным. Во всяком случае, появление стражников Лимба прямо из стен не застало его врасплох. Понимание, что конец близок и ему отводилась роль простого прикрытия, сильно отдавало горечью. С другой стороны, разве его не предупредили: «пара твоих стволов нам не помешала бы»? Честная
Призраки, порождения Проектора, отделяясь от зеркал, тут же обрастали плотью. Но в этот момент они и были наиболее уязвимы. Карбон и Светловолосая расстреливали их в четыре руки, приближаясь к Турникету. Сильно отстававший от них Твердолобый больше думал о спасении собственной шкуры. Пробиваться к выходу – тому, через который вошёл, – было равносильно самоубийству. Там его ждала быстрая смерть или казнь – в конечном счёте тоже смерть, только гораздо более мучительная. И он двинул вслед за ледоколами, гадая, останутся ли у него патроны, прежде чем он доберётся до воронки. Он не исключал, что окажется лишним там, где за вход берут отдельную плату. Чтобы разобраться с ним, хватило бы одной пули в голову. Ему же понадобятся, как минимум, две.
Правда, до сведения счетов надо было ещё дожить. Поначалу нигредо удавалось отстреливать стражников поодиночке, в момент окончательной материализации, но потом они стали появляться с трёх сторон одновременно (те самые проклятые «несколько десятков»), причём палили из всех стволов, и в Церкви сделалось совсем жарко. Остро смердело сгоревшим порохом; в ушах стоял почти непрерывный грохот. Каждая гильза на гладком, словно лёд, полу представляла опасность, однако всё же не настолько большую, как свинцовый град.
Наступил момент, когда Твердолобый почувствовал себя мишенью в тире, и от расстрела его спасала только плотная завеса порохового дыма. Своих недавних спутников он уже не различал ни прямым, ни боковым зрением и вскоре сам слегка удивился, обнаружив, что живым добрался до жерла воронки. Но чем дальше, тем страннее. С каждым его шагом стражники и стены Церкви отодвигались на гораздо большее расстояние. Он перестал ощущать отдачу оружия. Движения догонявших его и в то же время отдалявшихся стражников сделались до смешного медленными.
Ему так везло, что это настораживало (а может, и в самом деле молитвы оказались небесполезными). У него уже почти опустели обоймы, но, продолжая нажимать на спуск, он увидел одну-единственную вспышку ответного выстрела во мгле – неестественно долгую, будто где-то вдалеке зажёгся и погас фонарь. Вязкая стена воздуха напоминала трясину, вспаханную лениво ползущими пулями. Заклинил затвор пистолета в правой руке. Ещё несколько мгновений назад это стало бы фатальным, но теперь…
Передышка оказалась настолько долгой, что Твердолобый успел поменять обоймы и снова заглянул в сужавшуюся до размеров зрачка воронку в том направлении, куда до этого двигался спиной вперёд. По её поверхности скользили две спиральные тени, в которых он с трудом узнал искажённые силуэты Карбона и Светловолосой. Он не мог отделаться от ощущения, что на его глазах происходит нечто обратное оживляющему тени действию Проектора – трансформация плоти в видимость, бестелесную субстанцию призраков.