Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
Шрифт:
– А почему он не забрал назад свою игрушку?
Твердолобый пожал плечами, но на самом деле он знал ответ или, по крайней мере, догадывался. Старый спор с Архитектором. Один шанс из миллиона? Пусть будет два. Почему бы не помочь своей крысе в лабиринте. Слегка. Самую малость…
18. Лабиринт
Лабиринт был хуже кошмара: от кошмара можно очнуться. С одной стороны, он вызывал агорафобию, как бездонное пространство, с другой – приходилось доламывать непрерывно зараставшие коридоры-призраки. Это была изматывающая борьба с иллюзией и реальностью, неотличимыми
«Ты не пробовал обходиться без них?..» Слова девочки-альбедо уже некоторое время звучали у него в голове, но он не замечал их, поглощённый странными и противоречивыми ощущениями: то сопротивление нарастало до такой степени, что для очередного шага уже требовался взлом, то внезапно наступала леденящая разреженность и страх пустоты сдирал с Твердолобого кожу. А в следующее мгновение… В том-то и дело, что нельзя было предсказать, каким станет лабиринт в следующее мгновение. Компас отсекал ложные ответвления, но не избавлял от необходимости продираться сквозь чужие коридоры или, возможно, сквозь чужое безумие, исказившее твердь до полной неузнаваемости.
Светловолосая выдохлась первой. Твердолобый почувствовал что-то вроде удовлетворения: если бы её превосходство было полным, он начал бы опасаться за свою шкуру ещё раньше, чем им удалось бы выбраться отсюда. Она не убивает тех, с кем спит? А как насчёт тех, чьими жизнями устлана дорога в Колыбель?..
Но вот она остановилась и, вконец обессиленная, привалилась к стене. Вокруг пульсировал слегка окрашенный рубиновым светом Компаса предательский туман, ещё не ставший или уже побывавший твердью. За спиной у Твердолобого медленно затягивалась дыра коридора-призрака. И хотя нигредо мог бы поклясться, что всего несколько шагов назад они прошли правый поворот, сейчас кишка заканчивалась поворотом в другую сторону.
Светловолосая сползла на пол и замерла в той же позе, в какой смерть застала Карбона. С небольшой разницей: она закрыла глаза и у неё не было огнестрельной дыры в груди. Удобный случай, чтобы исправить это. Твердолобый пошевелил пальцами, которые пока ещё слушались, хотя все его реакции явно замедлились. Он так и не поставил на предохранитель пушки Карбона…
– Давай, – сказала она, не открывая глаз. – Всё равно нам не выбраться из этой грязи. Хоть с Компасом, хоть без.
Словечко пустотников «грязь» действительно как нельзя лучше подходило для описания места, где они очутились.
Не твердь.
Не пустота.
Грязь.
Голосок альбедо снова зазвучал у него в башке. «Меня попросили передать это тебе…» Он совсем забыл про подарок. Рука, тянувшаяся к пистолету, почти непроизвольно нащупала лежавший в кармане свёрток.
«Бери или не бери, дело твое… Нам плохо, когда ты рядом…»
Маленькая дрянь что-то изменила в нём. Теперь он почувствовал это, но было поздно. Мелькнула
У него хватило бы остатка сил на то, чтобы застрелить Светловолосую, забрать Компас, пройти ещё немного… и, возможно, встретить Уборщика в одном из коридоров бесконечного лабиринта. Что тогда?
Кажется, он начал бредить. Во всяком случае, внутри него появился кто-то чужой. Тот, кто ответил ему: «Тогда я ослеплю тебя. Во имя высшей справедливости и честного спора. Глаза и мой Компас – многовато для нигредо…»
Разбитый на части, он прислонился к стене. Ноги подкосились. Он оказался плечом к плечу с женщиной-ледоколом. Она замерла в неподвижности, и он решил, что она отключилась. От этого ему сделалось ещё хуже. Внезапно она ткнула его локтем в бок.
– Один вопрос, крот. Что ты сделал с рикшей?
Он и думать забыл про рикшу.
– Запер в земле, а что?
– Карбон приказал тебе избавиться от него. Совсем.
– Рикша уже ничего не расскажет.
– Да я о другом. Ты не убил пустотника. Может, поэтому ты до сих пор жив?
Он не видел в этом смысла. Жизнь пустотника ценилась так дешево, что сама идея, будто можно выторговать за неё жизнь нигредо, казалась абсурдом. Но только поначалу. Потом тот же голос в голове спросил у него: «Кто сказал тебе, крыса, что ты стоишь больше в глазах Архитектора, Скульптора или любого из тех, кто устроил крысиные гонки?..»
Это заставило его внимательнее отнестись к её словам.
– Хочешь сказать, если рикша умрёт, то и нам конец?
– Тебе конец, крот. Только тебе. У меня кое-кто другой в залоге. Но это ничего не меняет. Похоже, их не обманешь…
– Кого?
– Проклятых рубедо.
Твердолобый поморщился. Она первая произнесла это слово, которое означало, что на самом деле их жизни принадлежат демонам пустоты. И, кажется, она была права. Ничего удивительного: после встречи с альбедо древние легенды обрастали плотью. Кем ещё быть ублюдкам вроде Уборщика, если не рубедо, превосходящими нигредо настолько же, насколько те превосходили пустотников?
За последнюю половину квадранта Твердолобый растратил не только запас душ и патронов, но и потерял достойное место в тверди, а с ним и остатки самоуважения. Он был даже не крысой – скорее, слепым червём на предпоследней снизу ступени здешней иерархии. Червём, ползавшим во мраке неведения и обреченным сдохнуть, так и не узнав, для чего, по какой причине был низвергнут в эту темноту.
– И давно додумалась? – хмуро произнёс он.
– После того как подстрелили Карбона. Он свернул шею своему рикше. Старый глупец. Думал, Колыбель уже у него в кармане…
Если она не лгала, он попал в дурацкую зависимость от пустотника, запертого в Лимбе. Почти смешно: сам запер, но теперь не добраться. Сколько тот ещё протянет, прежде чем задохнётся?
Всё было не так, как раньше, словно его опутала невидимая сеть долгов, о которых он прежде не подозревал или от которых давно отрекся. И от этого принуждения за гранью обычного шантажа и насилия он испытывал злобу – на себя, на альбедо, на Светловолосую. Если она может столько болтать, то, значит, сможет и идти дальше.