Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

Первушина Елена Владимировна

Он различил чей-то силуэт в темноте – маленький, как будто принадлежавший ребёнку. Когда дверь за спиной Твердолобого закрылась, внутри уже неоткуда было взяться свету, но, невзирая на это, хрупкая фигура постепенно выступала из мрака. Твердолобому показалось, что она сама начала понемногу излучать свет. Это выглядело завораживающе, точно время повернуло вспять и у него на глазах пепел превращался в бумагу…

Вскоре он уже мог различить лицо – действительно детское, окружённое ореолом шевелящихся седых волос. От этого возникала иллюзия, что девочка стоит в потоке воздуха, хотя никакого потока, конечно, не было. Спустя некоторое время нигредо понял, в чём дело: вокруг её головы

роился целый сонм призраков. Каждая прядь этих слишком длинных и слишком рано поседевших волос извивалась вопреки собственной тяжести, поднятая оплетавшим её незримым ужасом (и это разительно напоминало спирали кошмаров, обвивавшие з'aмки Спящих), – однако девочка улыбалась, и в её улыбке было столько добра и покоя, что Твердолобый расслабился, хотя голос сомнения нашептывал ему: «Тебя здесь ждали». А что ещё могло делать это невероятное нездешнее существо, просто стоявшее посреди давно опустевшей лавки?

Ответ на свой невысказанный вопрос он получил почти сразу же:

– Я знала, что ты придёшь.

Нежный голос. Наверное, такой он хотел бы слышать в своём последнем сновидении. И после него собственный показался ему хриплым кашлем:

– Откуда тебе знать?

– Я вижу кое-что скрытое от глаз.

Странно, он ни на мгновение не заподозрил, что ошибся дверью и всё-таки угодил на сеанс к Слепой Магдалене.

– В Лимбе не жалуют тех, кто видит больше других.

– Это касается только тебя и меня.

Вдруг до него дошло:

– Ты – альбедо?

Она рассмеялась. Её смех, казалось, не затих полностью, а затаился во всех уголках этого мрачного дома. И если смех может превратиться в свет, то так оно и было: дом уже выглядел не старой развалиной, а местом, где древняя легенда обретала плоть. И всё-таки голос внутри него твердил своё: «Альбедо – здесь? Среди этой нищеты и грязи? Да ты свихнулся, братец. Действительно, есть над чем посмеяться. А эта кукла просто издевается над тобой. Может быть, она с её светом – порождение Проектора. И тогда ты всё испортил…»

– Тебе не удастся околдовать меня, – сказал он, не очень-то уверенный в собственных словах.

– Я ждала тебя не для того, чтобы околдовывать.

– Тогда зачем?

– А зачем ты зашёл сюда?

– Призраки, – произнёс он, наблюдая за тем, как её волосы отпрянули от него сотнями потревоженных белых змей.

– Ты не пробовал обходиться без них?

Внутренний голос был прав – она издевалась над ним. Хотя, глядя на неё, он мог без труда поверить, что ей неведом голод, одолевающий бродяг тверди. Она – альбедо, существо не от мира сего… И всё-таки её исторгла из себя здешняя клоака. Может быть, Путь Превращения не закрыт и для него?

Он сделал ещё одну попытку защититься от ментальной инфекции, которая исподволь проникала в сознание и грозила отравить дальнейшее существование:

– А ты пробовала обходиться без них?

– Ты не понял. Это они нуждаются во мне. Я их последнее пристанище, без меня они скоро исчезнут или станут пищей для таких, как ты… голодных… ненасытных.

– Значит, я напрасно теряю время.

– Не беспокойся, в Церковь без тебя не войдут.

– Ты и об этом знаешь? – Его рука медленно потянулась к пистолету.

Она пожала плечами – мол, не важно.

– Единственное, что я могу тебе предложить… – Она подняла с пола предмет, который был почти не виден в сумраке лавки. Черный пакет из какого-то непромокаемого материала. Твердолобый не сразу взял его, но с пистолетом решил подождать. Чаще всего, когда он, посещая очередную заброшенную пустоту, находил нечто подобное, в пакетах оказывались отбросы.

– Что это?

– А

что ты почуял?

Сначала он взвесил пакет на руке и слегка согнул пальцы. Тот весил немного, внутри находилось что-то твёрдое и в то же время странно податливое. Нигредо запустил туда руку и вытащил на свет куклу. Голова без лица, плоское деревянное туловище, конечности из многожильного провода, напоминающего скрученную мускулатуру под содранной кожей…

Сделано грубо, но ни в коем случае не примитивно. В этой штуковине угадывалась рука мастера. Твердолобому был известен только один, который, по слухам, делал оживающих кукол. Он присмотрелся, повернул куклу другой стороной. В её туловище имелось отверстие размером как раз со свинцовую дробинку… или шарик для часов.

Игрушки Куклодела стоили настолько дорого, что мало кому доводилось их видеть. Твердолобому посчастливилось. Один раз. Издали. Насколько он помнил, тогда кукла стоила своему хозяину жизни. Не хотелось бы разделить его судьбу.

– Я предпочёл бы их… – Он не удержался от намека на окружавший альбедо призрачный рой. – И что мне с этим делать?

– Не знаю. Может, когда-нибудь найдёшь для неё время. Меня только попросили передать её тебе.

– Кто попросил? Карбон?

– Ох, какой же ты… твердолобый. Бери или не бери, дело твоё. В любом случае уходи. Нам плохо, когда ты рядом.

После недолгого колебания он решил оставить пакет у себя. Дело было даже не в причастности альбедо к сомнительному подарку и не в том, что, как он успел почуять, волосы попали сюда из невероятно отдалённой пустоты. За время разговора у него неоднократно возникало желание заставить девочку сказать больше, а в таких случаях он обычно шёл до конца – и с пустотниками, и с побеждёнными нигредо. Однако что-то останавливало его, и вскоре он понял, что именно: присутствие силы, которая лишь по своему непостижимому капризу избрала местом обитания тщедушное тело ребёнка. Только внешне тщедушное, поправился он. Даже Твердолобый усвоил кое-какие уроки, иначе просто не дожил бы до этой спирали. Поэтому он повернулся и вышел, краем глаза заметив, как угасает сияние у него за спиной.

На улице он почти сразу же встретился со старухой-нигредо, которая ковыляла под самой стеной откуда-то со стороны церкви. В трёх шагах от него старуха остановилась и прислушалась. Он увидел её открытые глаза без зрачков, напомнившие ему лица мраморных статуй, сохранившихся кое-где в древних пустотах. Но стоявшая перед ним древность ещё не окаменела, и от неё исходил запах отчаянной нужды.

Слепая Магдалена, не иначе.

– Эй! – окликнул он тихо. – Кто живёт в этом доме?

Старуха ощупала рукой стену, словно хотела убедиться, что не совершает ошибку.

– Никто не живёт. Уже давным-давно.

Такой ответ нисколько не удивил Твердолобого. Заброшенная лавка на улице Чудес – чем не подходящее место для встречи с альбедо… Он ухмыльнулся и пошёл своей дорогой. Внезапно в чёрном мешке шевельнулась игрушка Куклодела. Тведолобый решил, что это ему почудилось.

14. Спор

По слухам, ходившим среди нигредо, Церковь Говорящей Рыбы была созданием самого Архитектора. Снаружи она представляла собой небольшой чёрный куб с идеальными гранями и рёбрами. В одной из граней – единственный вход. Вошедший оказывался в единственном громадном зале, который ни за что не мог поместиться внутри куба, но как-то помещался. В противоположном от входа конце зала – штуковина, именуемая Турникетом. Нужно было заплатить, чтобы пройти дальше. Рискнул ли кто-нибудь – неизвестно.