Натуралист в поиске (Записки ловца змей)
Шрифт:
В разгар тока тетерева почти не обращали внимания на окружающее. Не раз, прячась за кустами, я подходил к ним совсем близко. Можно было бы отлично поохотиться, но Платон Кондратьсвич не разрешал. Правда, не все соблюдали запрет егеря. Я случайно обнаружил такого «браконьера».
Несмотря на то что дни были очень теплыми, еще удерживались довольно крепкие утренники с хрупким льдом на лужах и инеем на земле. Мы выходили ловить змей только после того, как солнце сгоняло иней. Поднимались же мы гораздо раньше. До выхода на охоту я не упускал возможности полюбоваться на тетеревиный ток. Однажды я подкрадывался к току. Тетерева бормотали и чуфыкали, как и обычно, но вдруг замолчали, с треском взлетели и уселись на березках, окружавших поляну. Уже не прячась, я подбежал к кустам и увидел, как облезлая лиса трусила с поляны, держа в пасти тетерева.
Как-то, вернувшись вечером с охоты, мы увидели, что избушка полна людей. Приехали Иван Иванович и три егеря. После шумной встречи и взаимных осведомлений о здоровье и успехах мы сели ужинать, а Иван Иванович продолжил разговор, прерванный нашим появлением.
— Кондратьевич, как дела с семьей на Клетичной?
— Плохо, — ответил егерь, — молодые старика прогнали.
— Пропал? — спросил Иван Иванович.
— Пока нет. Спустился к озеру. Возле песчаного бугра сделал себе нору и живет один.
— Пропадет он один, а?
— Пропадет.
— А вот и не пропадет! От дирекции задание есть. Одного бобра живьем доставить. Для зоопарка. Вот мы этого старика и отловим.
— Это можно. На Клетичной льда уже нет.
— Значит, решено: бобра будем ловить завтра.
Мы выехали на трех лодках рано утром. Платон Кондратьевич привел нас к заводи, где была нора. Ее не было видно, однако на то, что поблизости живет бобр, указывали несколько свежих остроконечных пеньков да плававшие возле берега ветки ивы и осины. У самой воды лежала сваленная бобром молодая осинка.
— Сегодня ночью свалил, — сказал Павел, осмотрев комель. — Иван Иванович, резцы у старика совсем плохие. Смотри, как он мелко грыз. Беспременно ловить надо!
— Для того и приехали, — отозвался лесничий. — Ищите вход в нору!
Хома и Костя вернулись в лодку. Хома медленно повел лодку вдоль берега, а Костя длинным шестом щупал берег под водой. Минут через десять Костя сказал: — Вроде есть. Нащупал. Иван Иванович скомандовал: — Хома, проверь!
Хома разделся и полез в воду. Держась одной рукой за шест Кости, он нырнул. Мне стало не по себе: майская вода к купанию не располагала. Однако все смотрели на купание Хомы как на обычное дело.
— Хома и зимой купается, — заметил Костя, увидав, что я поежился, — ему это не в новинку. Сейчас вылезет, чарку спирта хватит и согреется! Я бы тоже нырнул, да Иван Иванович не позволит.
Хома оставался под водой довольно долго, но вот он вынырнул и сказал: Есть нора. Сеть давайте!
Павел подал ему большую сеть, сделанную в виде вентеря. Горловину сети растягивал широкий железный обруч. Хома взял обруч и опять нырнул. На этот раз он оставался под водой еще дольше. Из-под воды поднимались пузыри и муть. Наконец Хома вынырнул, выплюнул воду и сказал:
— Готово. Растягивайте!
От обруча на берег протянулись две веревки. Павел и Платон Кондратьевич встали на них ногами. Костя оттолкнул лодку к середине заводи. Мотня сети потянулась за лодкой. Натянув сеть, Костя уперся шестом в дно речки и остановил лодку. Хома вылез на берег, быстро оделся и принял от Ивана Ивановича стакан со спиртом.
— Будем здоровы! — сказал Хома и единым махом опорожнил стакан.
— Ищите ход норы! — сказал Иван Иванович.
Платон Кондратьевич, Павел и Хома взяли толстые колотушки и принялись колотить ими по земле. Обнаружить ход удалось не сразу. Сначала звуки от ударов колотушек были глухие, но вдруг раздался звук, точно били не по земле, а по бочке.
— Здесь! — сказал Павел. — Нашел!
Остальные подошли к нему и, простукивая землю вокруг него, быстро определили направление хода. Он тянулся от воды к лесу и заканчивался у корней старой ольхи.
— Алеша, Борис, Толик, беритесь за веревки. Подсобите! — сказал Иван Иванович. — Как скомандую, быстро тащите сеть на берег!
Мы разобрали веревки.
— Ну, с богом! — крикнул Иван Иванович.
Егеря дружно ударили колотушками по земле вокруг ольхи. Удары сыпались градом. Хома стукнул по комлю ольхи. Вдруг веревка в моих руках натянулась и дернулась.
— Вышел! Тяни! — закричал Иван Иванович. В сети забулькало, по воде пошли круги. Мы натянули веревки и побежали от берега. Сеть под водой за что-то зацепилась и не шла.
— Тяни! Тяни! — кричал Иван Иванович.
Подбежали Павел и Хома. Вшестером мы сдвинули сеть с места. Железный обруч вынырнул из воды, веревки вытащили его на берег. Цепляясь за корни и сучки, за обручем тянулась сеть. В ней бился большой черный бобр.
— Тяни! Тяни! — кричал Иван Иванович.
Бобр рвал сеть лапами и зубами. Вот он разорвал ее и выставил голову наружу, но тут его накрыли брезентовым дождевиком, а Павел и Хома навалились сверху. Иван Иванович поставил большой ящик, обитый железом. Бобра подняли и вместе с дождевиком сунули в ящик. Иван Иванович захлопнул крышку ящика и повернул задвижку.
— Вот и ладно! — сказал Костя. Он уже был на берегу.
— Не все ладно! — отозвался Павел. — Меня он успел зацепить!
— Сильно? Покажи!
— Не очень сильно, но чувствительно!
Левый рукав у Павла словно ножом разрезали, а на руке, чуть выше кисти, кожа была вырвана ровным кружком величиной с пятак. По кисти струйкой стекала кровь.
— Это он тебя самыми кончиками зубов достал! — пояснил Хома.
— Ладно! Заживет! Но дезинфекцию сделать надо бы. Иван Иванович, ты спирт далеко не убирай!
Иван Иванович хитренько ухмыльнулся, достал флягу со спиртом, смочил спиртом кусок бинта и подал его Павлу.
— На-ка, оботри вокруг раны.
— Непонятливый у нас лесничий, — вздохнул Павел. — Ты чарку налей. Я изнутри продезинфецирую. Так надежней будет.
— Тебя же надо перевязать! — сказал я, достал бинт и сделал Павлу перевязку.
Бобр сидел в ящике тихо. Сквозь щели была видна темная мокрая шерсть. Егеря собрали сеть, погрузили в одну лодку ящик с бобром, в другую — сеть и, попрощавшись с нами, уехали.