Натуралист в поиске (Записки ловца змей)
Шрифт:
В этот день змеи попадались редко. Чтобы осмотреть побольше мест, мы разбрелись поодиночке. Я прошел моховое болото, песчаный бугор с мелким сосняком и вышел к зарослям тальника. Они были залиты водой, но за кустами я увидел березы и сосны. В болотистой местности высокие деревья обычно растут на возвышенных местах, и возле них могло быть сухо, а следовательно, могли быть и змеи. Полез через залитые водой кусты. Вода была неглубокой, всего по колено, и до деревьев я добрался без особого труда. Росли они на бугре, но от него осталась только небольшая гривка: все остальное было залито водой. На гривке торчал толстый гнилой пень. Подошел к гривке и остановился в растерянности. Всю поверхность гривки сплошь покрывали змеи. Они лежали лентами одна на другой, перекрещивались и перевивались. Столько гадюк в одном месте я не видел ни до, ни после этого случая. У меня даже дух захватило. Столько змей сразу, и уйти им некуда: вокруг гривки холодная вода. Я спокойно подошел к гривке, хваталкой взял сразу трех змей и сунул их в мешок. Методично, как машина, я захватывал змей и сажал их в мешок. Прежде чем гадюки забеспокоились, мешок мой был наполовину заполнен. Но вот ближайшие ко мне змеи подняли головы и зашипели.
— Шипите, милые! — сказал им я. — Шипите! Все равно вам не избежать моего мешка!
Однако, как выяснилось через секунду, моя самонадеянность была излишней. У змей было надежное убежище — гнилой пень. У основания пня была незаметная норка; гадюки поползли к ней, и одна за другой уходили под пень. Хорошо, что я сообразил, как мне поступить: снял штормовку и накрыл ею ту часть гривки, где змей лежало особенно много. На свет змеи из-под штормовки не ползли. Наоборот, когда я отгибал край штормовки, чтобы забирать их, они уползали в темноту — под штормовку. Десять минут — и все было кончено. Я забрал всех змей из-под штормовки, а те, что под штормовку не попали, удрали в нору. Я было начал ковырять землю вокруг пня, но ничего существенного не добился: земля была плотной, а нора — глубокой. Я решил подождать. Кто его знает, может быть, змеям надоест сидеть в холодной норе и они выползут погреться? Больше часа сидел на гривке, но надежда моя не оправдалась: змеи не вышли. Пошел я искать другие места, но дорожку к этой гривке отметил красными ленточками.
Пересек залитый водой тальник, выбрался на сухое место и наткнулся на какую-то тропинку. До вечера было далеко, и я решил посмотреть, куда же ведет эта тропинка. Тропинка проползла по мху, забралась в чащу мелколесья, оттуда вышла на светлый бугор с высокими, стройными соснами, а с бугра вывела меня к широкому каналу. Берег, на котором я стоял, покрывала тень от сосен, а противоположный хорошо был освещен солнцем. Захотелось мне осмотреть освещенный берег, но как перебраться через канал? Налево канал шел среди высокого леса, и конца канала не было видно. Направо, не очень далеко, но и не очень близко, виднелось какое-то сооружение, похожее на шлюз. Направился я к нему.
Громадные ворота шлюза были открыты, и вода широким медленным потоком вытекала из канала на залитую водой низину. Над воротами через канал был перекинут мостик. На моем берегу около мостка стояла избушка. Вокруг избушки на кольях сушились рыбацкие сети, а рыбаки — трое мужчин — расположились на солнышке возле избушки. Подошел к ним, поздоровался. Ответили мне приветливо. Сел я рядом с рыбаками, достал сигареты и предложил их рыбакам. Закурили.
— За рыбкой пришел? — спросил меня один рыбак.
— Нет, — ответил я.
— Охотишься? — спросил другой.
— Нет.
— Что же ты здесь ищешь? — сказал третий.
— Гадюк.
— Гадюк? Зачем тебе гадюки?
Пришлось рассказать, кто я и зачем мне гадюки.
— Смотрите, люди, до чего наука дошла! — сказал первый рыбак. — Уже и гадов на потребу людям используют! А скажи мне, добрый человек, где достать змеиное лекарство? Поясница у меня шибко болит! Может, оно у тебя есть?
Лекарства у меня не было.
— А может, поймать гада и заставить его укусить за поясницу? Пчел ведь сажают! И у пчел яд, и у гадов яд. Только, по моему разумению, у гадов яда будет побольше. Так я говорю?
Я объяснил разницу между пчелиным и змеиным ядами и отсоветовал рыбаку сажать гадюку на поясницу.
— Жаль, — сказал рыбак, — очень уж меня поясница донимает! Попробую в аптеке змеиное лекарство купить. Тебе же, хлопец, скажу вот что: поздно ты гадов искать пришел.
— Как поздно? — не понял я. — Надо было пораньше утром?
— Нет, не утром. Надо было тебе сюда на шлюз прийти, когда снег лежал. Сейчас гады уже расползлись. Найти, конечно, можно, да только не так много, как по снегу, когда первые проталины пошли. В то время и ходить далеко не надо. На тех буграх, что ты прошел, на каждой проталине по пятку. Мы и весной здесь рыбачим. Сети подо льдом ставим. Пока ждем срока, когда сети вынимать надо, делать нам нечего, так мы ходим гадов бить. Этой весной тоже ходили. Да на соревнование друг дружку вызывали, кто больше набьет. Штук по семьдесят каждый за день набивал. Так я говорю, хлопцы?
— Так, так! — подтвердили другие рыбаки.
— Сколько же вы их перебили? — спросил я.
— Да, считай, близко около полтысячи! Так ведь?
— Так! — опять подтвердили рыбаки.
Мне оставалось только сокрушенно вздохнуть. Вздох мой, очевидно, огорчил и рыбаков, потому что другой рыбак постарался оправдаться.
— Мы же не знали, что гады кому-то потребны! А старые люди говорят, что за каждого убитого гада бог сорок грехов снимает! Больше мы их бить не станем!
— Жаль, что я раньше к вам дороги не знал. Придется возвращаться к кордону. Там змеи еще попадаются.
— Подожди, человече. Не спеши уходить, — остановил меня первый рыбак, столько гадов, как ранней весной, ты, конечно, не соберешь, но гады здесь еще есть. Ты посиди с нами. Сейчас мы уху сварим. Поедим. А потом ты иди по бечевнику к озеру. На бечевнике гады и сейчас бывают. Только попозже малость, перед тем как солнце садиться будет. Сколько-нибудь все равно наберешь!
— До озера далеко?
— Пять километров. Вот так, все прямо и прямо! — Показал мне рыбак на канал.
Стал я подсчитывать километры предстоящей прогулки.
— Туда пять, да обратно пять, да до кордона еще около десяти! Нет, друзья, не пойду я по бечевнику. Мне сегодня нужно обязательно на кордон вернуться: ночью я в лесу заблужусь.
— Зачем тебе обратно на шлюз идти? — удивился рыбак.
— А как же я через канал переберусь?
— В голове канала переправа есть — лодка на тросе. От переправы до кордона всего пять километров!
Объяснение рыбака в корне меняло дело. Я поел у рыбаков ухи и дождался, пока солнце опустилось к горизонту. Мы еще поговорили, и рыбаки посоветовали мне переправиться через разлив за шлюзом и поискать змей на Туховицком канале.
— Там в старое время гадов было пропасть! — сказал мне первый рыбак. Должно, и сейчас столько же. Здесь, по Огинскому каналу, кроме нас и другие рыбаки гадов били и бьют, а туда редко кто ходит. Разве летом, в сенокос. Но летом гады такими кучами не лежат, а значит, и бьют их меньше.
Поблагодарил я рыбаков, попрощался и пошел по бечевнику к озеру. Первую гадюку я нашел сразу же за мостиком. Через полсотни метров на обочине бечевника лежали еще две.
Утром и днем, когда гадюки греются, они вытягиваются во всю длину и даже сплющиваются, увеличивая тем самым поверхность тела, воспринимающую солнечные лучи. Здесь же змеи лежали свернувшись в тугой клубок, положив голову поверх клубка. Гадюку, вытянувшуюся лентой, видно очень далеко. Гадюку, свернувшуюся клубком, замечаешь, только подойдя к ней вплотную. Когда гадюки лежат в клубках, нужно не столько рассматривать местность, сколько ее протаптывать.