Научи меня верить в любовь
Шрифт:
– Ну, что, нашел общий язык с племянницей? – спрашивает Успенский, зайдя ко мне с утра.
– У нас нейтралитет.
– М? – удивляется он.
– Она не трогает меня. Я не трогаю ее. Все четко и предельно понятно, – торопливо подписываю документы.
– А как ей школа?
– Без понятия. У нее нет другого выхода, как ходить в нее.
– Ты даже не интересуешься?
– Мне неинтересно.
– Климов, ты в своем уме?
– Что? – поднимаю на него глаза. – Я и не подписывался интересоваться ее делами. Достаточно того,
– Не перестаю поражаться твоей… натуре, Климов. Девочка одна в новом городе, в новой школе. И тебе нет никакого дела до того, каково ей?
Вспоминаю ее вечерний плач. Нет, мне показалось. Такие, как она не плачут.
– Все у нее нормально.
– Откуда такая уверенность? – не успокаивается он.
– Ну, она же еще не сбежала, – ухмыляюсь.
Успенский молча вздыхает. Я передаю ему дела и отправляюсь в аэропорт. Два дня свободы и одиночества. Надо почаще куда-нибудь выбираться.
В Питере льет дождь и промозглый ветер. Пробка. В такси приторный запах ванили. Хочется открыть настежь все окна. Водитель часто отвечает на телефон и громко смеется. На виски начинает давить. Скорее бы оказаться в номере отеля и смыть себя запах самолета и этого таксиста.
В гостинице на ресепшне какая-то суматоха. Дама в длинном плаще спорит с администратором. Той хочется послать ее – это явно читается в глазах молодой девушки. Но она обязана быть вежливой со всеми клиентами. Поэтому хочется сделать это вместо нее.
– Я Вам уже говорила, что этот номер занят. Мы можем предложить Вам другой.
– Я не понимаю, как так может быть! Я вообще первый раз сталкиваюсь с такой некомпетентностью, – возмущается дама. – Я бронировала номер заранее.
Я понимаю, что это надолго. Но Я. ХОЧУ. В СВОЙ. НОМЕР.
– Можно мне ключи? – прошу администратора.
– Почему Вы лезете через мою голову? – разворачивается ко мне разъяренная клиентка.
– Для Вас здесь все равно нет номеров, как я понимаю, – произношу спокойно, глядя ей в глаза.
Подаю администратору документы. Дама аж багровеет от возмущения. Чувствую, как ее начинает разрывать изнутри, и молча отворачиваюсь.
– Хам! – летит в спину.
Да. А еще сволочь.
Наконец, получаю вожделенный ключ и ухожу к лифту. Дама снова начинает осаду на администратора.
Все два дня город утопает в воде. Ни единой надежды на солнце или хотя бы короткий перерыв между дождями. Я кутаюсь в куртку, но сырой ветер все равно пробирается под нее. Горячая ванна расслабляет. Сегодня не хочется ужинать в ресторане, поэтому заказываю в номер. Ловлю себя на мысли о девчонке. Как она там? Нет, меня не интересует она сама. Мне важно знать, что с квартирой. Не уверен, что эта заноза не приведет туда своих друзей. Перед глазами тут же встает картина разгромленной после пьянки гостиной. Дергаю головой, прогоняя наваждение, но ночью спится плохо.
Рейс
Пока жду вылета, заказываю в ресторане кофе. Есть не хочется. Уже в самолете чувствую, что дышать становится сложнее. Ненавижу болеть. Болезнь – это всегда беспомощность. А я ненавижу быть беспомощным. Тем более теперь, когда рядом со мной живет чудовище, которое только и ждет удобно момента, чтобы нанести мне удар в спину.
Пока еду домой, начинает болеть голова. Это не просто головная боль от усталости. Это признак надвигающейся катастрофы. Прошу таксиста остановиться у аптеки и закупаюсь витаминами, надеясь, что это спасет меня и быстро поставит на ноги.
Девчонки дома нет. Хорошо. Принимаю душ, закидываю в себя таблетки и отправляюсь в офис. К вечеру становится хуже. Закрываюсь в кабинете, не желая никого видеть. Голова похожа на кусок ваты и ничего не соображает. Глаза болят, а нос наотрез отказывается дышать. И я понятия не имею, чем все это лечится.
Домой возвращаюсь рано. Сегодня не ужинал в ресторане. Мне вообще не хочется есть. Девчонка на кухне. Что-то готовит. У меня даже нет сил на злость. Ухожу к себе в комнату. Снова закидываю в рот витамины. Не хочу ложиться в постель. Это будет означать, что я сдался, но Климов еще никогда не сдавался.
Проходя в ванную, встречаюсь в коридоре с девчонкой. Она всматривается в меня. Да, наверное, выгляжу я также, как и чувствую себя, – хреново. Но это не дает тебе никакого шанса, мелкая заноза. Завтра я снова буду в строю.
Ночью просыпаюсь от того, что я весь мокрый. Кожа горит, словно меня засунули в печь. Отбрасываю одеяло. Легче не становится. Хочется распахнуть окно. Но понимаю, что это не выход. У меня температура. А дома ни градусника, ни лекарств. Чудесно, Климов! Ничего, прорвемся. Надо только дожить до утра.
Изредка проваливаюсь в сон, но он не глубокий. Хочется умереть. Пытаюсь понять, сколько сейчас время, но перед глазами все расплывается. Кожа липкая от пота. Мне противно. С трудом добираюсь до душа. Я даже не знаю, дома ли еще девчонка. У меня сейчас такое состояние, что мне все равно, что она может увидеть меня таким.
После душа немного легче, но ненадолго. У меня нет чая – только кофе. Кое-как заказываю доставку лекарств. К головной боли добавляется ангина. Пытаюсь спать, но это скорее смахивает как короткую кому. Где мои таблетки? Проверяю заказ – в обработке. Можно было бы позвонить Успенскому, Макеевой или Регине, но не хочу просить. Я не ненавижу просить о помощи. Лучше умру здесь в одиночестве.
Не знаю, темнеет это в моих глазах или за окном. Доставки из аптеки до сих пор не было. Или я проспал ее? Как долго человек может жить с высокой температурой? Когда организм начнет справляться сам?