Научи меня верить в любовь
Шрифт:
Снова проваливаюсь в какое-то небытие. Откуда-то издалека до меня доносится шорох. Не могу открыть глаза. Сухие губы не слушаются. Лба касается что-то прохладное. Боже, как же хорошо! Но это быстро заканчивается. Стон. Неужели, мой? Мне все это снится.
– Выпей.
Не могу. Я ничего не могу сделать.
– Это лекарство от температуры.
Кто это? Я не понимаю. Губ касается что-то твердое. Неприятно и больно.
Снова проваливаюсь в никуда.
Просыпаюсь. Темно. Но мне легче. Я еще не здоров, но голова уже не полыхает огнем.
Девчонка?
Может, Макеева?
Где мой телефон? Включаю ночник. Вот, здесь на тумбочке. Куча звонков и сообщений. Набираю ответ только Успенскому и указания Регине. Надеюсь, через пару дней вернуться в офис, хотя могу работать из дома. На часах два ночи. Хочется спать.
Утром температура возвращается. Глотать невозможно. Но пересиливаю себя, проталкивая в горло таблетку. Вскоре снова вырубает. Когда опять просыпаюсь на тумбочке бокал с чаем, какой-то бутылек и еще одна коробка с таблетками. Это точно не Макеева. Температура ниже тридцати восьми. Но горло…
В ближайшие три дня я пью все, что появляется на моей тумбочке. Не знаю, кто это приносит и когда. Вряд ли девчонка. Ей незачем мне помогать. Горлу легче, но все еще чувствую дискомфорт. Хочется вымыться. Футболка липнет к телу и пахнет потом. Кажется, я не менял ее уже несколько дней.
В гостиной сталкиваюсь со своей занозой. Смотрит оценивающе, но молчит. Неужели, она? Зачем? Не понимаю. В этом нет ни смысла, ни логики. После душа легче, но все еще чувствую слабость. Возвращаясь, застаю в комнате девчонку. Она уже выходит, но на тумбочке бокал.
– Ты? – хрипло спрашиваю я. Молчит. Хочет уйти. – Но почему?
Останавливается на пороге и оглядывается.
– Мама всегда учила меня помогать тем, кому плохо.
Она выходит, оставляя меня в полнейшей прострации. Чувствую себя настоящей сволочью. Нет, раньше я называл себя сволочью. Это было моим девизом по жизни. Но сейчас я ПОЧУВСТВОВАЛ себя настоящей сволочью. И это долго не давало мне покоя, мешало. Как крошки в постели, так это чувство не давало уснуть, расслабиться, отключиться и предаться процессу выздоровления.
Я смотрел, как она приносит мне лекарства, бульоны, чай и не понимал. Я на самом деле НЕ ПОНИМАЛ, почему? Для меня это оставалось загадкой. Она молчала.
Может, хочется выслужиться, заработать очки, чтобы я отменил правила или штрафы? Или увеличил карманные расходы?
У меня не было другого объяснения, потому что ее объяснение казалось мне откровенным бредом. Я бы ни за что не стал помогать человеку, который меня ненавидит и унижает.
Вечером она замирает на пороге моей комнаты. Вижу, что хочет что-то сказать, но не решается. Жду. Вот сейчас начнет просить плюшки для себя. Внутренне ухмыляюсь.
– Я не знаю, что ты любишь, – произносит торопливо. Ей не просто говорить. На меня не смотрит. – В общем я там приготовила… суп… куриный… Если хочешь…
Я хочу есть. Это правда. Чаями и бульонами
Девчонка молча выходит, прикрывая за собой дверь.
Я не хочу идти, но хочу есть.
Ненавижу есть дома, потому что это всегда запах, грязь и отходы. Но сейчас я не чувствую по этому поводу раздражение.
Она ест на кухне. Останавливаюсь на пороге. Стол накрыт только для нее. Девчонка вздрагивает и смотрит на меня. В ее взгляде мелькает целый калейдоскоп эмоций: от испуга до растерянности.
– Для меня…, – я замолкаю, не зная, что сказать. Ненавижу просить. Меня это унижает.
– Садись, – кивает она на свободный стул. – Я сейчас налью тебе суп.
Мы едим молчим. Мне вкусно. Да, суп действительно вкусный. И я съедаю все. Моя заноза наливает мне чай, с лимоном и медом.
– Это ты давала мне лекарства?
– Да.
– Откуда ты знаешь, как лечить?
Пожимает плечами.
– Что тут сложного? При температуре жаропонижающие. Если три дня температура не падает – антибиотики.
Да, так просто.
– На что ты их покупала?
Молчит, глядя в бокал. Тот самый с желтыми лимонами. Странно, но сейчас он меня не раздражает.
– На карманные деньги, что я давал?
– Ну, да, – удивленное.
Мы молчим. Я не умею говорить «Спасибо». И пока не знаю, что делать с тем, что она сделала для меня. Мне надо это как-то переварить и понять. От таблеток клонит в сон. Не хочу сопротивляться.
Глава 5. Сделка
Я возвращаюсь на работу, но между делом постоянно держу в голове поступок девчонки. Все еще не верю до конца, что она сделала это чисто из альтруистических побуждений. Потому что в моем мире так не бывает, так не поступают. Просто так никто ни для кого ничего не делает. Я пытаюсь убедить себя в ее корыстности, но почему-то не могу. Как не могу забыть вчерашний ужин. Простой, без изысков, но вкусный.
Она приготовила его для меня.
Нет, она приготовила его для себя, а меня просто… Угостила? Пожалела? Ненавижу жалость. Чувствую, как внутри растет раздражение. Пытаюсь остановить его, задушить на корню, отвлечься, но оно скребется, просачиваясь сквозь щели, царапает, заставляя наказать девчонку, наорать на нее, нахамить, заставить ее пожалеть о том, что сделала. И отбить всякое желание делать так в будущем.
Вчерашний суп уже не кажется мне таким вкусным.
Но никто никогда не варил для меня суп.
– И она не варила! – взрываюсь я мысленно.
Она. Варила. Его. Для. Себя.
Все!
Срываюсь на Регине.
– Ты отправила документы в «ПрофиСайт»?
– Д-да, – произносит неуверенно.
– Ответ прислали?
– Не смотрела еще.
Поднимаю на нее глаза.
– Их ответ очень важен для меня. Я предупреждал тебя об этом, – говорю негромко, но каждое слово режет. Ее.