Научу тебя плохому
Шрифт:
— Почему шутка? — парень, конечно, старается держать лицо, но выходит из ряда вон плохо. И я по глазам его вижу, по взгляду бесстыжему, что он рад, добился своей цели.
Я до сих пор от совместной ночи не отошла. Коленки вон трясутся. И как я вообще умудрилась уснуть в постели с почти незнакомым мужчиной? Помню, как дрожала, то ли от страха, то ли от холода, а потом, оказавшись в плену стальных объятий и окончательно поняв, что никто меня отпускать не собирается, провалилась в сон.
Вот так глупо,
А утро… Оно внесло свои коррективы. Я ведь даже не сразу поняла, где нахожусь, а потом вообще какое-то помутнение рассудка случилось, перед глазами все поплыло и сосредоточилось на глазах напротив, на взгляде плотоядном, пожирающем, порочным.
А когда под Марком оказалась, распластанная на постели, с пригвожденными к ней руками, я и вовсе запаниковала, да так, что липкий страх сковал все тело, я застыла, словно изваяние какое-то. И просто смотрела, смотрела в одичавшие глаза Марка, едва выдерживая испепеляющий взгляд, и шепча всего два слова «не надо». Я даже понимала, чего просила не делать.
Из глаз бесконтрольно потекли дорожки слез.
А еще… еще я чувствовала его желание, похоть, очень отчетливо чувствовала. И в тот момент я не понимала, что это физиология, простая физиология, и вполне обычное явление с утра. Нет, в тот момент я была поглощена черной, разрастающейся паникой.
А потом все закончилось. Раз и все. Я не помню, как он меня отпустил, не помню, как сбежала из комнаты, все каким-то нереальным казалось. И очнулась я только оказавшись в ванной комнате, в себя пришла, и слушая грохот собственного, дико стучащего в груди сердца, начала успокаиваться.
Уже после я умывалась ледяной водой, долго, с особым усердием, позабыв совершенно о своем состоянии, о повышенной температуре и возможных последствиях. И, к своему же удивлению, отметила, что чувствую себя намного лучше. Нет, общая слабость все еще наблюдалась, но в целом состояние было сносным, его даже можно было назвать его хорошим.
И вот сейчас, стоя напротив Марка с весьма провокационным предметом в руках, я очень и очень жалею о том, что не осталась дома, что не подумала, не взвесила.
— Но это же… — я даже не знаю, что сказать, у меня просто язык не поворачивается.
Да что там говорить, я даже посмотреть на Марка не могу, потому что стыдно, так стыдно, что я была бы рада на месте провалиться.
Он наклоняется ко мне, слишком близко, непозволительно просто. Горячее дыхание опаляет кожу уха, а следом раздается тихий, вкрадчивый шепот:
— Что, Еся? Это всего лишь вибратор. Никогда не пользовалась игрушками для взрослых? — он хмыкает, отодвигаясь. Марка эта ситуация явно забавляет.
А я качаю головой, не понимая, зачем вообще отвечаю на этот дурацкий вопрос.
Конечно, я ничем подобным
— Нет? — он усмехается. — Это бизнес, Еся, и весьма прибыльный, и раз уж ты такая неискушенная, можешь выбрать себе подарок.
Наверное, в этот момент я выгляжу очень и очень глупо, потому что Марк внезапно начинает хохотать, как припадочный. И нет, это не наигранный смех, не притворство, он действительно откровенно надо мной ржет.
А у меня нет ни одного приличного слова, а неприличные я в своей лексике не использую, а потому я молча стою, вытаращив глаза на заливающегося смехом парня и даже не знаю что лучше, — послать его куда подальше или просто стукнуть штуковиной, что у меня в руках находится.
Да я же… я.
Какой подарок? Какие игрушки для взрослых? У меня на лице написано, что я их видеть не видела в жизни своей.
И я ведь понимаю, действительно понимаю, что он делает. Вот только не понимаю зачем. И, если я сейчас откажусь, то буду выглядеть еще глупее прежнего.
— Мне не нужны такие подарки, — произношу, когда, наконец успокоившись, Марк стирает с глаз выступившие на них слезы.
— Почему нет? — наклоняет голову в сторону, явно имея цель смутить меня окончательно.
— Незачем, — пожимаю плечами, стараясь говорить как можно ровнее.
Нужно успокоиться, ведь он просто на просто выводит меня на эмоции.
— Всем нужно иногда расслабляться, Еся, — он делает шаг ко мне, вынуждая меня отступить, попятиться.
— Мне не нужно, — отхожу назад по мере наступления Марка.
— Да? Что-то мне слабо верится, — он улыбается хищно, в глазах отражается хищный блеск.
— А… а может я фригидная, — я сама от себя подобных слов не ожидаю, просто выплевываю первое, что приходит в голову и вскрикиваю, когда, сделав резкий выпад, Марк подхватывает меня за талию и сажает поверх какой-то коробки у стены.
— Фригидная, значит? — шепчет, наклонивших к моему уху. — Это можно проверить.
И вот сейчас я должна запаниковать, как это всегда бывает, но почему-то не паникую. Наоборот, прыснув, вдруг начинаю смеяться, да так, что остановиться не могу.
Странная, совершенно иррациональная реакция. Как я вообще умудрилась ляпнуть что-то подобное? Фригидная? Да я даже слов таких никогда не знала. А может так выглядит истерика?
Марк сначала смотрит на меня удивленно, явно не ожидая от меня подобной реакции, а потом расплывается в улыбке и костяшками пальцев касается моего лица.
— Ты красивая, Есь, тебе говорили? — произносит хрипло, с надрывом каким-то. Больше не улыбается, смотрит серьезно, напряженно даже. И мне тоже уже не смешно, совсем не смешно.