Науфрагум. Дилогия

Костин Тимофей

– Ну... не стану вас больше утомлять своим присутствием, ваше высочество. Разрешите откланяться.

Не дожидаясь ответа, я торопливо ретировался.

За тамбурной дверью меня встретил подогретый до оптимальной температуры и дезодорированный каким-то цветочным ароматом воздух Хрустального атриума. Здесь было оживленно. Лекции и спецкурсы давно закончились, студенты перекусили, отдохнули, и теперь выбрались на вечерний променад. Вздохнув и пригладив растрепанные ветром волосы, я уже направился, было, в сторону лестниц, ведущих на жилые палубы, но придержал шаг, чтобы пропустить неспешно двигающуюся навстречу процессию.

Возглавляла ее поистине прекрасная пара - молодой человек в белом с золотым шитьем двубортном мундире с высоким, украшенным алыми петлицами воротом-стойкой. Длинные пышные локоны великолепного оттенка, затмевавшего блеск роскошных галунов, падали на украшенные аксельбантами плечи. Породистое аристократическое лицо с решительным подбородком было обращено к торопившейся слева собеседнице. Красавец благосклонно выслушивал горячую тираду с улыбкой на изящно очерченных губах. Правда, мне на мгновение показалось, что в зеленых глазах с пушистыми ресницами, способными пронзить любое девичье сердце, словно стрела Амура, мелькнула скука. Да, полагаю, любые изъявления восхищения могут приесться, повторяясь в тысячный раз. Байроновское утомленное выражение стало в последнее время любимым трендом пресыщенной молодежи высших кругов. Правда, нужно отдать должное, этот юноша не выставлял его напоказ, придерживаясь стиля более тонко.

Встав в сторонке, чтобы пропустить свиту из хихикающих девиц и кавалеров с профессионально-гибкими спинами, я на пару мгновений задержал взгляд на правой спутнице красавца, составлявшего собой центр притяжения. Эфемерно-тонкая и гибкая, точно надломленная лилия, девушка с белоснежной, почти болезненно-прозрачной кожей отрешенно смотрела прямо перед собой. Антрацитово-черные глаза, полуприкрытые бросающими на щеки густые тени длинными ресницами с подчеркнуто темным макияжем, не останавливались ни на ком, глядя словно внутрь себя. Чуть увядшая белая роза, воткнутая над ушком, подчеркивала великолепный водопад густых и волнистых вороных волос, ниспадающих до талии. Странная, темно-темно-пурпурная помада подчеркивала бледность тонких губ маленького, страдальчески изогнутого ротика. В отличие от всех остальных присутствующих, вместо университетской формы на ней было длинное черное платье с рискованно открытыми плечами.

Трудно было представить себе больший контраст. Слева - сверкающий золотом и здоровьем высокий и представительный красавец, которого уместно было бы сравнить с солнцеликим Аполлоном, а справа - явно ночное создание, таинственная тень, словно возникшая из туманного готического ноктюрна.

Невольно проводив взглядом великолепную пару, я зашагал дальше. Надо было поскорее найти Алису и все же извиниться.

Дверь в роскошную каюту первого класса захлопнулась за спиной Грегорики резко, словно отсекая беззаботный вечерний настрой, царивший на палубах дирижабля-лайнера. Принцесса подошла к широкому окну и впилась глазами в бланк фототелеграммы. Горничная, остановившаяся в паре шагов за ее спиной, выждала немного и осторожно спросила:

– Госпожа, лорд Магнус интересуется, как проходит вояж?

– Если бы...
– тяжело вздохнула принцесса.
– Прочти и ты, Брунгильда.

Горничная приняла фототелеграмму и быстро пробежала глазами темную глянцевую карточку.

"Дорогая девочка, жаль беспокоить тебя, но, должен признать, подтвердились мои худшие опасения. Как выяснилось, эмиссары С. действительно были направлены в известное тебе место, причем достаточно давно. Подозреваю, что кампания по дискредитации, о которой мы с тобой беседовали, принимает широкий размах. Не исключено, что все кончится тем, что всплывут сфабрикованные исторические свидетельства, по сравнению с которыми прошлые происки С. покажутся бледной тенью.

Возмутительно! Хотя Максимилиан не был мне родным по крови, тебе известно, что я почитаю его, как старшего брата, и был счастлив, когда он избрал в жены мою сестру. Прости, милая внучка, трудно держать себя в руках, когда я думаю об этом. Поверь, дело не только в чести фамилии. Если (не дай то Господь) предположения, которыми я неохотно поделился с тобой, вдруг окажутся верными - ты понимаешь, чем это может грозить. Ситуация складывается настолько неприятная, что я принял решение прояснить все на месте, несмотря на расстояние. Корабль уже готовится к вылету по моему приказу - я отправлюсь не позднее, чем завтра. Молюсь лишь о том, чтобы не опоздать, ибо последствия могут быть непредсказуемыми.

Милая Грегорика, жалею о том, что нарушил твой душевный покой, но не имею права оставить тебя в неведении. Что меня расстраивает еще больше, так это непонятное поведение Якова. Боюсь, он или не отдает себе отчет в происходящем, или имеет какие-то собственные планы. В любом случае, возьму на себя смелость посоветовать - будь настороже. Мне гораздо спокойнее думать, что рядом с тобой Брунгильда; а ты, конечно, можешь положиться на нее всецело.

На этом позволь попрощаться, и еще раз прости за неприятные известия. Надеюсь снова услышать, как ты по старой привычке назовешь меня "дядюшкой", хотя стоило бы - дедушкой".

– Я не до конца понимаю, что имеет в виду дядюшка Магнус...
– озабоченно нахмурившись, проговорила принцесса.
– Получается, агенты Сената действительно ведут на этом континенте какие-то поиски, рассчитывая найти... компрометирующие свидетельства?

– Хорошо, если только их, госпожа, - мрачно отозвалась горничная.

– Ты думаешь?
– Грегорика сложила руки на груди и задумчиво приложила согнутый палец к губам.
– Дядюшка определенно утверждал, что все было уничтожено.

– Рассчитывают найти остатки?
– предположила Брунгильда.

– Не исключено, конечно... хотя едва ли прадед был настолько невнимателен, - принцесса прошлась по скрадывающему шаги пушистому ковру, повернулась назад.
– Но если даже представить, что там осталось... что-то еще... зачем?

Она прямо взглянула в глаза горничной.

– ...Для чего им может понадобиться такое? Даже предположение, что кто-то хочет еще раз макнуть в грязь память Императора, чтобы не выглядеть на его фоне столь отвратительно-жадным и коррумпированным, выглядит логичнее.

– Трудно судить, госпожа. От них можно ждать и не такого.

– О да. Взять хоть МакАртура или Бжезински. Если представить, что им в руки попало нечто подобное... Господи помилуй! Это просто в голове не умещается!
– воскликнула принцесса.

– Лорд Магнус не стал бы предостерегать напрасно, - почтительно, но твердо напомнила Брунгильда.

– Ты права, - принцесса нервно прошлась еще раз.
– Он пишет так, словно ужасно встревожен или почти... почти в отчаянии.

– Боится опоздать.