Навь и Явь
Шрифт:
Любила она и горы с их сверкающим холодом вершин и не тающими снегами, соседствовавшими с зелёной травой и цветами. Эту любовь с ней разделяла её сестра-близнец Вукмира, частенько увязываясь за Твердяной в горы. Они вместе выслеживали там диких баранов – сильных и осторожных, покрытых густой коричневой шерстью с белыми «чулками» до колен и наделённых великолепными, круто изогнутыми рогами. Лишь по самым опасным горным тропкам Твердяна не разрешала Вукмире за собой следовать, оберегая сестру, но и та порой возвращалась с таких прогулок с шишками, синяками и ссадинами. Матушка Благиня ворчала:
– Ну ты-то куда лезешь, Вукмира? Ежели у твоей сестры шило в одном месте, это не значит, что ты должна делать всё то же, что и она!
Но
– И что мы сегодня будем есть на обед? Цветочки жевать?
– Да ладно, будет тебе ругаться! – смеялась Твердяна. – Зато смотри, какие они чудесные!
Чмокнув сестру в щёку, она с обезоруживающей улыбкой протягивала ей нарядную, пёструю охапку цветов, перед которой та не могла устоять, таяла и прощала легкомысленную добытчицу. Охотилась Твердяна как в облике кошки, так и с луком и стрелами; когда ей везло, они с Вукмирой жарили мясо на костре и наслаждались им под открытым небом. Лучшей приправой был чистый воздух, пропитанный льдисто-снежной свежестью горных вершин. Рыбачила Твердяна без снастей, просто ныряя и по-звериному хватая рыбу зубами. Подсмотрев медвежий способ ловли, она слегка видоизменила его: устраивалась на большом камне посреди бурлящего потока и упражнялась в метании остроги. Во время нереста она любила лакомиться свежей икрой, вспарывая рыбьи брюха и выгребая её оттуда. Сестрёнка от сырой икры воротила носик, и Твердяна, слизывая с пальцев прозрачно-янтарные бусинки, остро пахнувшие рыбьим нутром, говорила:
– Ну и зря отказываешься. Вкуснятина. Даже без соли…
Острием охотничьего ножа она осторожно взрезала скользкую плёночку-мешок и вынимала икринки, сразу кладя их себе в рот и с наслаждением давя языком, пока Вукмира возилась с чисткой рыбьей тушки и жарила её на костре.
Однажды Твердяна и несколько её приятельниц решили посоревноваться в подлёдном плавании и выбрали для этой забавы высокогорное озеро Сморозь, покрытое вечным льдом. Места эти были суровы и холодны: ели, росшие по берегам, казались седыми, и даже самое солнечное и тёплое лето не освобождало это озеро из ледяных оков. Говорили, что заморозила его озёрная владычица, которая не любила вторжений в свои владения, а нарушителей покоя могла утянуть под лёд. Среди юных кошек возник раскол, и только пять самых смелых из них дерзнули бросить вызов таинственному озеру и проплыть от проруби до проруби. Была среди них и Твердяна, а Вукмира, как всегда, увязалась за ней. Взрослым, разумеется, о задуманном ничего не сказали.
На берегу развели большой костёр, чтобы сразу же согреться возле него после заплыва. Твердяна сказала сестрёнке:
– Ты в воду не лезь, жди тут.
Девочка, ёжась в леденящем дыхании озера, смотрела на неё с тревогой.
– Ох, неспокойно мне, сестрица, – вздохнула она. – А ежели утащит вас к себе владычица? Неладное вы затеяли!
– Ничего, выплывем, я верю, – успокоительно пожав озябшие пальцы Вукмиры, сказала Твердяна. – Жди на берегу и за костром следи.
В вечном льду сделали две широких проруби в пятидесяти саженях друг от друга – такое расстояние юные кошки себе назначили в качестве испытания, одолеть которое следовало честно, не пользуясь проходами.
– Ох, сестрица, боюсь я, – не унималась Вукмира, неотступно следуя за Твердяной.
– Тебе-то
– Не лезь туда, Твердянушка, боязно мне за тебя! – И в голосе, и на глазах Вукмиры дрожали слёзы.
– Да ну тебя, – грубовато ответила Твердяна, сбрасывая сапоги и распоясываясь.
Последним, что она видела перед тем как прыгнуть в зеленоватую толщу неизвестности, были влажные, как подтаявшие голубые льдинки, глаза сестры и её стиснутые в нервный замок пальцы.
Её объял обжигающий холод. Серебристый ледяной потолок простирался над головой, а внизу была зелёная бездна… Следовало пошевеливаться, и Твердяна поплыла что было мочи, сразу вырвавшись вперёд. Четверо остальных двигались чуть поодаль, и их волосы причудливо колыхались в воде. Краем глаза Твердяна вдруг заметила пятую пловчиху – в длинной рубашке и с чёрной косой… Это верная Вукмира прыгнула следом за ней, вместо того чтобы ждать на берегу! Её безрассудная храбрость и восхитила, и возмутила Твердяну: нечего было делать сестрёнке в этом заплыве, ибо белогорской деве не потягаться в силе и выносливости с кошками…
Мысленно зарычав от досады, будущая оружейница повернула назад. О победе теперь можно было забыть из-за упущенного времени, но сестру следовало вытащить из воды немедленно. Подплыв к ней и схватив её за руку, Твердяна открыла проход…
Но вместо берега они очутились на ещё большей глубине. Толща воды сдавливала грудь, бесстрастный зелёный сумрак раскинулся во все стороны, и уже не видно стало мутного света, сочившегося сквозь лёд. Догадка мертвящим дыханием коснулась сердца: это могла быть только владычица озера. Она захватила их… Одной рукой стискивая запястье сестры, другой Твердяна отчаянно гребла, пытаясь продвинуться вверх, но леденящая сила неумолимо тянула их вниз. Новый проход открылся, но они не могли к нему приблизиться: их волокло на глубину, а грудь невыносимо распирало от желания сделать вдох. Твердяну осенило: а если открыть проход внизу и просто упасть в него, раз уж их и так тащит ко дну? Это была хорошая мысль, но невыполнимая, потому что хитрая глубинная сила позволяла проходу открываться только сверху или сбоку. Чья-то невидимая власть устанавливала здесь свои законы, против которых они оказались бессильны.
«Пропали», – мелькнуло в голове.
И вдруг из донного мрака всплыло что-то огромное, очень длинное, излучающее приятный серебристый свет. Жемчужно-серое с перламутровым отливом чешуйчатое тело тянулось и тянулось, и казалось, что ему не будет конца. Вот показались паутинно-прозрачные, колышущиеся мелкими волнами плавники – сначала одна пара, размахом сажени в три, а потом вторая, поистине исполинская. Голова серебристого существа была как у ящерицы, и венчал её розоватый гребень-корона, а лап имелась всего одна пара – передних. В сравнении с туловищем они казались крошечными. Вдоль змеино-узкой спины чудовища тянулся длинный ряд очень крупных чешуек, а на конце хвоста раскинулся двумя ребристыми лопастями широкий жёсткий плавник, отливавший сиреневым. Он поднялся, как ладонь, и подхватил барахтающихся сестёр, а чудо-юдо выдуло из зубастой пасти радужно переливающийся и наполненный неярким светом пузырь. Он накрыл Твердяну с Вукмирой, после чего в голове у девочки-кошки послышался голос:
«Можете дышать без опаски».
Свет, которым был наполнен пузырь, оказался плотнее и тяжелее обычного воздуха и втекал в лёгкие, почти как вода. Ощущения были странными, поначалу девочки захлебнулись, но когда их груди наполнились этим светом до конца, стало легче. Через несколько вдохов они приноровились к этому необычному «воздуху». А сквозь стенку пузыря на них смотрели дивные глаза, переливавшиеся всеми цветами радуги, с круглыми человеческими зрачками. Твердяне казалось, что кто-то очень внимательный перебирает в её голове все мысли, читая её душу, но делает это бережно и мягко.