Наваждение Люмаса
Шрифт:
Я сидела на одном из желтых диванов и докуривала вторую за сегодняшний день сигарету. Огонь в камине погас, и я швырнула туда окурок. Берлем выгуливал Планка. Лура налила себе травяного чаю и села рядом со мной в кресло.
— М-да, — сказала она.
Я немного закашлялась.
— М-да, — отозвалась я.
— Ну и ночь, — сказала она. — Как ты?
Я посмотрела мимо нее — и сквозь стеклянные двери, ведущие на террасу. Трава по-прежнему была сырой после ночного мороза. Клочок земли, который мы вчера вскопали, выделялся на фоне
— Я совершенно разбита, — сказала я. — Все думала, думала… И спала плохо.
— Ну надо же. Из-за того, что думала?
— В основном из-за плохих снов. Из-за парадоксов путешествий во времени.
— А, понятно. Да, из-за них немудрено лишиться сна. Когда-то я была замужем за известным специалистом по таким парадоксам — так что уж я-то знаю, что это такое.
Ее улыбка была печальной — интересно, что с ним произошло? Ушел к одной из тех, кому звонят из туалета? Или, может быть, он умер, и тогда Лура завела себе собаку, чтобы было не так одиноко. Спросить я не решилась.
Я наморщила лоб:
— Меня беспокоили ноги.
Она улыбнулась и отхлебнула чаю:
— Ноги?
— Да, — ответила я. — Человеческая ступня. Никто толком не знает, как она устроена — ну, во всяком случае, не знает настолько хорошо, чтобы ее воспроизвести. А еще есть ведь такие вещи, как бесполезная ДНК, и процесс познания, и то, как квантовая теория не соответствует закону земного тяготения, хотя все полагают, что должна бы соответствовать… Как все это устроено?
— Сформулируй, пожалуйста, поконкретнее. Как устроено что?
— Ну, ведь это же очевидно, что никто не «придумал» эти вещи, и при этом они все-таки существуют. Думаю, меня беспокоит вот какой вопрос: как постструктуралистская физика объясняет существование вещей, которым нет объяснения, если получается, что именно благодаря объяснению они и появляются на свет?
Лура кивала головой. Но пока ничего не говорила.
— Ну, то есть я хотела спросить, — продолжила я, — как может при таком раскладе, который вы описали, вообще оставаться еще что-нибудь неизвестное?
— Это хороший вопрос, — сказала она. — Очень хороший.
— А ответ на него есть?
Она вздохнула:
— Да, думаю, есть. Любопытно, что ты думала о парадоксах путешествий во времени, потому что…
— Почему?
— Ну, потому что все эти вопросы на самом-то деле касаются момента созидания. Что такое творец? Что он делает? Когда происходит акт творения? Конечно, ученые терпеть не могут слов «творение» и «креационист». Естествознание утверждает, что оно против креационизма и теории разумного начала — по крайней мере, оно против того, чтобы эти предметы преподавались наравне с естественными науками и в тех же самых классах. Но ирония заключается в том, что создатели действительно существуют и что эти создатели и есть ученые. — Лура отхлебнула чаю и поставила чашку на столик. — К тому же все мы привыкли считать, что созидание — это то, что происходит
— Черт… — вырвалось у меня. — Но…
Лура засмеялась.
— Но как это происходит? Никак — во всяком случае, согласно классической физике, такого быть не может.
— И что же… Это ведь имеет какое-то отношение к тому вопросу, который я задала вам вчера, о том, что мысли могут иметь «обратный эффект», да?
— Да.
— И вы говорите, что в будущем кто-нибудь может высказать теорию, которая, например, примирит квантовую физику с силой тяготения, и что именно эта теория и позволяет миру быть таким, какой он есть сейчас? То есть ученые всего лишь открывают вещи, которые уже произошли?
— Да — в первом случае и нет — во втором. Эйнштейн все-таки создал теорию относительности, подумав о ней, — сказала Лура, снова взяв в руку свою чашку и сделав глоток. — Но кто-то в будущем сделает следующий шаг, а кто-то еще — следующий, и так будет продолжаться в ходе всей истории.
— Значит, мы живем в мире, в котором в будущем о нас уже подумало бесконечное множество ученых?
— Нет. Потому что будущее еще не произошло. И оно не может быть бесконечно.
— Но…
— Эриел, это больше не та вселенная, в которой действует принцип причины и следствия. На самом деле вещи не происходят после или до чего-то. Можно сказать, что, в каком-то смысле, все происходит сразу.
Я подумала о поезде страха и о том, что мне можно было вернуться к себе в любую точку времени, в какую бы я ни пожелала. Но тогда-то у меня был транспорт, не имеющий массы и оттого способный развивать бесконечную скорость. Я перемещалась тогда на собственных эмоциях, а не на чем-то осязаемом.
Но, может, мысль осязаема? И у нее есть масса?
Наверняка. Ведь мы же уже договорились, что мысль — это материя.
Или нет? У меня до сих пор остаются сомнения на этот счет.
— Извини, — сказала Лура. — Слишком много всего сразу.
— Нет, — ответила я. — Не извиняйтесь. Я хочу узнать все это сейчас — до того, как снова отправлюсь в тропосферу. Я хочу… Лура?
— Да?
— Когда… и, видимо, если… я вернусь, книги больше не будет, да?
Она кивнула.
— Надеюсь, произойдет именно это, — сказала она.
— Значит, наверняка вы не знаете?
— Нет. Я не знаю, что произойдет.
— Возможно, получится так, что я с вами так и не познакомлюсь, — сказала я. — Ведь, если не будет книги, Сол не станет читать тот свой доклад, и, значит, не встретит вас, и, значит, никогда не найдет книги, и, значит, ему не понадобится бежать. И типы из «Звездного света» не будут всех нас преследовать, и… я тоже не буду знакома с Солом, потому что ведь и я познакомилась с ним на конференции. И значит, диссертацию я писать тоже не буду, и…