Наваждение

Монтегю Жанна

Ветерок играл красноватыми ветками, темной листвой тисов и лепестками цветов, которые Кэтрин поставила в вазу. До Кэтрин долетел запах сжигаемой травы, которую выпалывали с могил служитель со своим помощником. «Я буду скучать по всему этому», – подумала она, поднимаясь на ноги и стараясь запечатлеть в памяти окружающее: маленькую старую церковь с посеревшей колокольней и темным сырым порталом, в котором ее отец проповедовал со старинной резной якобитской кафедры, позеленевшие памятники и могильные плиты, возраст которых в большинстве перевалил за сотню лет: время обточило их края и наполовину вдавило в

почву. Все это производило подавляющее впечатление, и вряд ли Кэтрин решилась бы посетить это место в сумерках.

Она решительно повернулась и направилась к выходу, более не оглядываясь на последний приют отца, желая лишь скорее уехать отсюда, не видеть более горя миссис Даулинг и расстаться наконец со своими болезненными переживаниями. И вот уже они стоят на мощенном булыжниками дворе, под лучами взбирающегося на небосклон солнца, стараясь перещеголять друг друга наигранной бодростью и беседуя лишь о практических вещах.

– Значит, уже сегодня вы переберетесь в коттедж? – спрашивала Кэтрин, слыша вопрос как бы со стороны и изумляясь его глупости: она ведь прекрасно знала, что именно так и будет.

– Совершенно верно, мисс Кэтрин. Вы ничего не забыли?

– Да, наверное.

– Я присмотрю за Бет и Томми.

– Это очень мило с вашей стороны.

Кэтрин огляделась, впитывая привычные запахи, вслушиваясь в привычные звуки, которым скоро суждено было стать воспоминаниями. Дом викария, погруженный в атмосферу умиротворяющего покоя – ее источали и каменные стены, и спокойная гладь пруда, и безмолвные древесные стволы. Она попала сюда совсем малышкой, и оттого смутные воспоминания о других местах казались ей не более реальными, чем сказочные страны.

Однако нынешнему обеспеченному существованию предшествовали живые, красочные воспоминания: ее безоблачное, здоровое детство… лицо добрейшей миссис Даулинг и мудрого, снисходительного отца. Маленькая Кэт валяется на бархатистой лужайке и рвет головки только что распустившихся тюльпанов, с детской беззаботностью, с криком и визгом носится по окрестным холмам и лугам. Почти все ее развлечения были так или иначе связаны с этим ухоженным садом, где она каждый день на протяжении лета могла рвать розы в букет, с огородом, дарившим ей молодой горох и зеленый крыжовник, с травником, ставшим живым собранием экзотических растений, созданным ее отцом.

«Я не хочу уезжать! – с отчаянием поняла она, представив, как берет назад слово, данное мистеру Бизли и предлагает душеприказчикам мистера Керригана воспользоваться второй частью завещания и подыскать ему другого наследника. – Я могла бы остаться с миссис Даулинг. Она поддержит меня. И мы как-нибудь справимся».

– Теперь уже поздно идти на попятный, – неожиданно заметила миссис Даулинг, словно уловив ее последние мысли. – Следуйте своим путем, найдите свое место в жизни.

Кэтрин едва не лишилась чувств во время последнего объятия, ощутив прикосновение рук, столь часто помогавших ей пережить и горе и радость. Она вдыхала аромат чистого белья и лаванды, всегда сопутствовавший ее старой наставнице.

– Да будет с вами благословение Божье, дорогая моя, – прерывающимся шепотом произнесла миссис Даулинг. – Ведь вы не забудете, что обещали писать?

– Конечно же нет. И я уезжаю не навсегда. Я вернусь.

– И

если вам что-то будет угрожать, вы дадите мне знать?

– Да что же может угрожать мне теперь со всей этой кучей денег и дядей Седриком в качестве охраны? – натянуто рассмеялась Кэтрин.

– А вы и не думайте об этом. Просто пообещайте мне не предпринимать ничего рискованного и не делать глупостей, хорошо?

– Я обещаю.

– И всегда помните, что я здесь.

Кэтрин поднялась в карету, но отодвинулась от окна, не желая ничего видеть и понимая, что нигде на свете она не найдет ничего равного беззаветной любви к ней миссис Даулинг. Она тяжко вздохнула и все же почувствовала своего рода облегчение. Эта часть ее жизни закончена. И надо благодарить Бога, что начало следующей озарено солнцем.

– Выше нос, дитя мое, – сказал Седрик, когда экипаж тронулся с места. – Нам предстоит восхитительное приключение – покорить бушующее море, никак не меньше. Не исключено, что нас захватят пираты. Я, конечно, примкну к ним. Всегда мечтал стать пиратским королем. «Йо-хо-хо, и бутылка рома!» А, вы что на это скажете?

Наконец наступило утро их отплытия, – они стояли у поручней, махая в ответ приятелям Седрика, явившимся пожелать им доброго пути. С высоты корабельной палубы они казались маленькими и терялись в толпе провожающих. Это был нелегкий миг, и глаза Кэтрин наполнились влагой.

От избытка чувств она не заметила, как корабль отдал швартовы и вслед за буксирами двинулся по Эйвону, прошел под чудесным подвесным мостом и направился к устью реки. Когда они наконец вышли в открытое море, пароход дал прощальный гудок буксирам и развернул могучие паруса, тут же наполнившиеся ветром. В тот же миг по палубам пробежала дрожь, и начали вращаться огромные колеса с лопастями.

Филлис шмыгнула носом и, позабыв о субординации, просунула руку Кэтрин под локоть. Так они и стояли плечом к плечу, не отрывая глаз от зеленой полоски земли, постепенно таявшей на горизонте.

Совершенно не готовая к карьере бывалого моряка, всю первую часть путешествия Кэтрин ужасно страдала от морской болезни: с посеревшим лицом и дрожащими коленями она сошла на берег, когда корабль остановился в Мадейре. Она едва нашла в себе для этого силы, но уж слишком велико было желание ступить на твердую землю: ее абсолютно не волновали ни экзотическая растительность, ни извилистые мощеные улочки, прихотливыми изгибами спускавшиеся к морю, ни изобиловавший всяческими диковинами рынок. Однако, когда пришла пора вернуться на корабль, девушка довольно бодро приняла предложенную Седриком руку и поднялась по сходням на их временное плавучее пристанище, где спасательные шлюпки, оснастка и даже писчая бумага и салфетки в каютах имели маркировку «Иона».

Насколько она могла судить, судно было оснащено всем возможным для комфорта пассажиров: роскошными каютами, салонами, барами, игровыми комнатами (в некоторых можно было поиграть в настольный теннис и заняться метанием колец), высококлассным казино, великолепной кухней и целой армией стюардов и стюардесс.

Для Седрика было совершенно естественно путешествовать первым классом, да и каюта Кэтрин была лучшим, что можно было приобрести за деньги. Однако Филлис не преминула сунуть свой любопытный носик и на нижнюю палубу.