Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер

Гриффитс Элла

– А те трое?

– Обычные алкоголики, живут на пособие, – равнодушно ответил Клауссен. – Теперь ты расскажи мне все, что тебе известно об этих трейлерах.

И Роботтен стал рассказывать.

– Как видишь, нам известно немного, – закончил он свой рассказ.

– И вы бросили жребий, кому ехать в Данию, и выпало тебе? – пошутил Клауссен.

Роботтен улыбнулся:

– Не совсем так, но ехать выпало мне.

– Старик, наверное, рвет и мечет? Клауссен имел в виду Тюгесена, начальника уголовной полиции

Осло, которого все за глаза называли Стариком.

– Пока нет, но, если мы будем копаться, его прорвет. Ты знаешь, как он боится прессы. Своим страхом он заразил и Албректсена, а тот в свою очередь пытается заразить им всех нас.

– Ну, журналисты – это известные разбойники! – с сердцем заметил Клауссен.

Принесли мясо. Их обслуживал сам хозяин – дородный человек в черном костюме, повязанный большим и не совсем чистым фартуком. По собственному почину он поставил на столик две бутылки пива «Туборг» и две стопки с ледяной водкой.

– Я вижу, ты здесь тоже завсегдатай? – весело спросил Роботтен.

– Разве ты не знаешь, что полицию всюду уважают?

– Выходит, он знает, кто ты?

– А как же! И та женщина в углу тоже знает, и те трое.

– И ты думаешь, что кто–нибудь решится заговорить с этой женщиной в твоем присутствии?

– Конечно, нет! Просто я хочу ей напомнить о нашем существовании. А кроме того, здесь кормят вкусно и недорого.

После мяса они заказали кофе и яблочный пирог, который Клауссен особенно рекомендовал. Он не позволил Роботтену платить по счету.

– Ты будешь платить, когда я приеду в Осло, – засмеялся он. – Иначе я там не сведу концы с концами! После полутора часов, проведенных в темном погребке, октябрьский день показался им не таким уж пасмурным. Но ветер был по–прежнему сильный.

Клауссен закурил манильскую сигару и сел за руль. По пути на местный аэродром, где их ждал полицейский вертолет, они почти не разговаривали.

– Погода сегодня не очень летная, – заметил Клауссен уже на аэродроме. – Хорошо, что Вагн – опытный летчик.

Вагн оказался худым светловолосым парнем лет тридцати.

– А я вас заждался! Не знал, что и подумать, – сказал он после того, как Клауссен познакомил его с Роботтеном. – Уже целых полчаса жду!

Но в голосе у него не слышалось ни жалобы, ни укора.

– Небось читал какой–нибудь вестерн и радовался, что нас нет, – сказал Клауссен и первым поднялся в вертолет. – Что обещает метеослужба?

– Ничего хорошего, но как–нибудь долетим. Правда, опоздаем.

– А нам долго лететь? – спросил Клауссен.

– Вообще до Крусо два часа лету, но сегодня нам почти все время придется лететь против ветра. Словом, долетим – увидим.

– Во всяком случае, «Смеющаяся кошка» от нас не улетит, – спокойно сказал Клауссен, пристегивая ремень. – Но ты приготовься к тому, что тебя ждет не увеселительная прогулка. Я много раз летал в такую погоду, и мне всегда казалось, что лучше десять раз подряд прокатиться на «американских горах» у нас в Тиволи, чем летать на вертолете. Это при том, что меня мутит от одного вида вагончиков этого чертова аттракциона! Ненавижу летать.

Полет оказался еще более тяжелым, чем опасался Клауссен. Из одной воздушной ямы они проваливались в другую. Роботтену казалось, что они совершенно беззащитны перед разгневанными богами неба. Неудивительно, что он испытал облегчение, когда Вагн хладнокровно объявил им, что собирается совершить посадку, как только это окажется возможным. Они приземлились недалеко от Коллинга.

– Здесь я поставлю свою телегу и заночую, – сказал Вагн. – Надеюсь, завтра погода будет получше. А вы отсюда до Крусо можете доехать на машине. Шоссе Е–три – дорога надежная.

Из–за рыжих волос лицо Клауссена казалось совсем зеленым. Наконец–то его ослабевшие ноги коснулись земли. Он сделал несколько осторожных шажков, словно хотел убедиться, что под ногами у него действительно твердая почва.

– Возьмем такси, – решил он. – Конечно, можно воспользоваться помощью полиции Коллинга, но я думаю, мы обойдемся своими силами. Ты как считаешь?

– Как хочешь, Педер.

Только без двадцати шесть Клауссен и Роботтен добрались до «Смеющейся кошки». Хозяин гостиницы, Серен Ёргенсен, был высокий и худой; по мнению Роботтена, его внешность никак не соответствовала образу хозяина датской харчевни. Темноволосый, он был похож на южанина, хотя и говорил на чистом датском языке.

Фру Ёргенсен, напротив, была невысокая, пышнотелая женщина в клетчатой шотландской юбке и белой шелковой блузке. Глядя на нее, Роботтен наконец почувствовал, что он в Дании.

Посещение датской полиции, да еще в сопровождении норвежского следователя, не привело в восторг хозяина и хозяйку. Им ничего не рассказали, кроме того, что пятеро их бывших постояльцев считаются пропавшими.

Объяснить их исчезновение было трудно, в «Смеющейся кошке» они вели себя как ни в чем не бывало. Приехали все вместе, и каждый снял себе одноместный номер. Вернее, фру Ларсен получила двухместный номер, потому что все одноместные были уже заняты, но платила она за него как за одноместный.

За ужином гости выпили много пива и водки, а потом разошлись по своим номерам. Чем они там занимались, ни господин Ёргенсен, ни его тучная маленькая супруга сказать не могли. Пока все тихо и спокойно, хозяева не вмешиваются в дела постояльцев.

На другой день гости позавтракали в половине седьмого утра и уехали задолго до того, как встали все остальные.

Кто оплатил счет фру Ларсен?

По правде говоря, им это неизвестно. Счета были оплачены. А больше они ничего не знают.