Навстречу судьбе

Уилсон Патриция

На портрете была изображена девочка на велосипе­де и хорошо передано движение. Серебристые волосы девочки летели за ее спиной, ясные глаза задумчиво и грустно смотрели на мир, а светлую кожу покрывал первый загар. Длинные, тонкие ноги виднелись под взметнувшимися складками школьной юбки, под во­ротником белой блузки был завязан полосатый гал­стук. Даже значок на темном жакете не был забыт.

— Это я… — прошептала Дженна, не сводя глаз с изображения. Такой она была много лет назад. Она видела свои задумчивые глаза, узнавала забытые чув­ства на нарисованном лице, и давно ушедшие годы со всей ясностью возвращались к ней.

— Да, это вы. — Ален

подошел к картине и про­читал подпись, сделанную почерком отца Дженны: — «Дженна в шестнадцать лет». Это действительно вы. Он дорожил этим портретом до самой смерти.

— И все-таки ни разу не встретился со мной. От­куда он мог знать, как я выгляжу? Это невозможно.

— Возможно, Дженна, — у него была фотография. Я взял ее себе и с тех пор храню. — Он испытующе взглянул в горестное лицо Дженны. — Вы были нуж­ны ему, Дженна. Он хотел вернуть себе дочь больше всего на свете.

— Но он никогда не приезжал даже повидаться со мной, ни разу не написал. Не пытайтесь обмануть ме­ня, Ален. Из вашей затеи ничего, кроме печали, не получится. — Она отвернулась и закрыла лицо дрожа­щими руками. — Можно я уйду?

— Да, — глухо проговорил Ален. — Если вы не видите здесь ничего, кроме портрета, не можете пере­ступить порог очевидного, тогда, вероятно, вам следует уйти. Может, вам вообще не стоило приезжать сюда.

— Я и не хотела приезжать. Значит, вот что вы обещали мне — корни, оставшиеся у меня во Фран­ции? Портрет, написанный с фотографии?

— Корни — это любовь, — резко возразил Ален. — Они здесь, и вам нужно только поверить в это.

— Какая еще любовь? Здесь ее никогда не было! — Дженна обернулась, сверкнув глазами, но тут же уро­нила голову — слезы затуманили ее глаза, а жалость к самой себе, к матери и к человеку, которого Дженна едва помнила, заставила их заструиться по щекам. — Вы считаете, что я веду себя как ребенок?

— Нет, Дженна. Впечатления детства живут в нас до конца жизни. Возможно, если бы вы были немного другой — менее чувствительной, менее чуткой к горю своей матери…

— Ее горе было не беспричинным! — Дженна сер­дито вскинула голову, но слезы текли, не утихая, и Ален, что-то пробормотав, шагнул вперед и обнял ее.

Он положил голову Дженны к себе на плечо, и Дженна обнаружила, что уютно свернулась в его руках, постепенно успокаиваясь. Рука Алена бережно пригла­дила ей волосы. Ален обнимал ее, пока рыдания Джен­ны не утихли. От ее слез промокла рубашка Алена, и Дженна подняла руку, вытирая мокрые щеки и без­думно разглаживая белую рубашку, словно пытаясь высушить ее. Ее пальцы ощущали тепло кожи Алена сквозь шелк, чувствовали гулкие удары его сердца.

Дженна замерла — должно быть, обида отразилась на ее лице, поскольку Ален недовольно взглянул на нее.

— Иногда вы делаете совершенно необдуманные поступки, не заботясь о последствиях, — пробормотал он, поворачивая Дженну в другую сторону, где у стены стояла длинная скамья. Здесь Дженне волей-неволей пришлось смотреть на портрет, и Ален тоже смотрел на него, нахмурившись.

— Такой я впервые увидел вас, — мрачно признал­ся он. — Я взял фотографию и хотел немедленно отправиться к вам, познакомить вас с отцом, но он не позволил мне.

— Я… я ничего не понимаю. — Дженна подняла на него залитые слезами глаза, и Ален вытер их почти машинально.

— Конечно, как вы можете понять? — с горечью отозвался Ален. — Вам же ничего не объяснили. — Он снял руку с плеч Дженны и прислонился к стене, не отрывая глаз от светловолосой девочки на велоси­педе, готовой

умчаться прочь под ветром, развева­ющим волосы. — Я часто размышлял, почему амби­циозная, капризная Имоджин вышла замуж за Рассел­ла, — задумчиво продолжал он. — Он был художни­ком, человеком непрактичным, начисто лишенным житейской хватки. Вам известно, чем ему пришлось пожертвовать, чтобы обеспечить вас материально? — Дженна покачала головой, и Ален резко отвернулся, снова глядя на девочку с портрета, кажущуюся реаль­ной. — Тогда он еще не пользовался известностью и должен был забыть о своих желаниях, чтобы заняться прибыльной работой. Работа удручала его, но прино­сила деньги — для его жены и дочери. Расселл рисо­вал, когда мог — в редкие свободные часы, в отпуске. Имоджин отказывалась выезжать с ним и не отпускала вас.

Вдруг Ален поднялся и прошелся по комнате, прежде чем обернулся к Дженне с решительным ли­цом.

— В жизни вашей матери был другой мужчина, Дженна. — Взглянув ей в лицо, он поднял руку, за­ставляя ее замолчать. — Этого вы не можете отри­цать, — резко заявил он. — Вы были слишком малы, чтобы знать об этом.

— Нед Кларк, поверенный, говорил, что бракораз­водный процесс возбудила мать, — призналась Джен­на.

— Так и было, и Расселл был настолько убит го­рем, что даже не пытался бороться. — Ален снова сел рядом и повернулся к Дженне. — Но он не желал разлучаться с вами! — разгневанно произнес он. — Эта часть соглашения внешне выглядела вполне при­стойно. Расселл вроде бы получал право встречаться со своей дочерью, когда пожелает. Ваши родители согла­сились, что не стоит впутывать вас в свои ссоры. Вам было всего восемь лет, и у вашей матери хватило ума не таскать вас на судебные разбирательства. Но она обвела Расселла вокруг пальца. Имоджин получила дом со всеми вещами, машину и деньги в банке. Не­смотря на то, что Расселл подозревал о существовании другого мужчины, он был готов отдать все, лишь бы видеться с вами, лишь бы его не лишали дочери, и ваша мать милостиво согласилась.

— Но отец никогда не пытался встретиться со мной, — в отчаянии произнесла Дженна и была пора­жена бурной реакцией Алена на это заявление.

— Он пытался целых восемь лет! — вскипел Ален.

— Он ни разу даже не написал мне…

— Он писал вам понемногу каждый день, в тече­ние восьми лет, и отправлял толстые конверты, как только снова находил вас. Неужели вы ничего не по­нимаете, Дженна? Неужели никогда не задумьшались об этом? Что, по-вашему, случалось с письмами, ко­торые приносили к вам в дом?

— Мама всегда сама получала почту. — Дженна взглянула на Алена и покачала головой. — Но ведь это бесполезно, Ален! У него было решение суда. Он мог прийти и потребовать встречи со мной, мог сесть на пороге и…

— Если бы он мог найти этот порог! Послушайте меня, Дженна, как только развод был завершен, и ва­ша мать получила свободу, она переехала на новое место. Расселл лишился всего имущества и отправился во Францию, к своим друзьям. Ему пришлось начать жизнь заново, обустроить жилище, в котором вы мог­ли бы бывать — пусть даже только во время каникул. После его отъезда ваша мать немедленно переехала и увезла вас с собой. Дом был продан, банковский счет закрыт, и никто не знал, куда она делась. Да, у вашего отца было решение суда, но что оно значило? Просто листок бумаги. Имоджин не совершила никакого пре­ступления, просто нарушила клятвенное обещание. Многими решениями суда можно пренебречь — для этого необходима только выдержка, а ее Имоджин бы­ло не занимать.