Найденыш
Шрифт:
– Кто ж их так?
– Шестерня поежился.
– Кто-кто, с неба упали.
– Из леса выдвинулся Зола, не замедляя шага, двинулся к останкам ладьи.
– Знать, и мы так можем...
– Шестерня передернул плечами, усиленно замотал головой, отгоняя жуткую картину.
Мычка, успев осмотреть уже несколько тел, поднял голову, сказал негромко:
– Можем, но им помогли.
К нему сразу же повернулись несколько воинов, взглянули заинтересованно. Ощутив вопрос в глазах согильдийцев, Мычка произнес:
– У них на телах глубокие раны и нанесены они, отнюдь не оружием.
– Естественно, - один из воинов усмехнулся, - зверье постаралось: столько добычи, и ни один не защищается. Нашел, чем удивить.
– Раны нанесены в то время, когда они еще были живы, посмотри, тела залиты кровью. Разорви их звери после смерти, такого бы не случилось.
Воины стали внимательнее приглядываться к останкам, одобрительно закивали, насмешник же прикусил язык, отошел, пристыженный.
Коротко разбежавшись, Себия взлетела на самый верх оставшейся от ладьи груды обломков, несмотря на небольшой вес подземницы, доски угрожающе затрещали. Шестерня проводили девушку заинтересованным взглядом, поинтересовался:
– Зачем она туда? Или поразмяться решила?
Подземница некоторое время балансировала, переступая с доски на доску, вдруг исчезла из вида. Мычка охнул, дернулся следом, но Дерн придержал за плечо, неодобрительно покачал головой. Вершинник остановился, но продолжал внимательно следить, от напряжения покусывая губу. Неожиданно груда обломков затрещала, с грохотом осыпалась, выбросив тучу пыли. Челюсть у Мычки отвисла, в глазах метнулся ужас, но мгновение спустя, он вздохнул с облегчением.
В пыльном облаке протаяла изящная фигурка, приблизилась, брезгливо морщась и стряхивая с плаща пыль. С удивлением оглядев товарищей, с чьих лиц медленно исчезало напряжение, Себия бросила:
– Никого.
– Что значит - никого?
– откликнулся Шестерня от ближайшего тела, чьи бесполезные для хозяина вещи неуклонно перемещались в заплечный мешок пещерника.
– Все наружу выпали?
– Насколько понимаю, имеются в виду пленники, - сказал Дерн.
– Задание Шейлы никто не отменял, и Себия избавила нас от утомительной работы искать под развалинами ладьи трупы узников.
Прислушиваясь к беседе, к говорящим приблизился Зола, сказал, обращаясь ко всем разом:
– Полагаю, можно уходить. Все, что можно, мы уже узнали. В обезображенных телах нет ничего интересного, а остатки ладьи теперь недосягаемы для исследования.
Заподозрив в словах мага упрек, Себия фыркнула, сказала с издевкой:
– Никто не мешал поторопиться, и, вполне возможно, та россыпь свитков, что попалась мне на глаза в глубине ладьи, принесла бы немногим большую пользу, чем гнить от времени и сырости под обломками корабля.
Оставив Золу, ошарашенного известием, размышлять об услышанном, подземница скрылась в лесу. За ней, пряча улыбку, двинулся Дерн, следом заспешил Мычка, лишь Шестерня продолжал невозмутимо обшаривать трупы, набивая, и без того тугой мешок, все новыми приглянувшимися вещицами.
Вернувшись к ладье, наемники немного побродили, наслаждаясь мягким ковром трав, что, пользуясь в изобилии льющимся на опушку солнечным светом, буйно разрослись повсюду, когда же из леса показались компаньоны по рейду, неторопливо взобрались на борт.
Загудело. Качнувшись, ладья пошла на взлет. Мягко провалился окружающий поляну кустарник, вниз, словно в удивительном сне, заскользили стволы с узловатыми сучьями, но вскоре растворились, сменившись разлапистой массой крон.
– Смотрите!
– воскликнул один из воинов, указывая на что-то рукой.
Все разом повернули головы, взглянули в указанном направлении. Присмотревшись, Шестерня присвистнул, Себия нахмурилась, а Дерн негромко пробормотал:
– Похоже, это и есть причина столь неудачного приземления беглецов.
Совсем рядом, застряв в развилке ветвей, распластался небольшой ящер: кожистые крылья бессильно свешиваются, изодранные в лоскуты, голова неестественно вывернута, из раскрытой пасти поблескивают острые зубы. На спине, закрепленное подпругой, привязано седло, отбеленная кожа попятнана темным, на коротких тесемках, туго стянутые, приторочены несколько мешков. Немногим ниже, наколотый на острый сук, словно насекомое, висит хозяин. Умело подогнанные доспехи красиво облегают фигуру, из-за плеча выглядывает острый рог короткого лука, голова запрокинута, на лице застыло удивление, словно наездник до конца не мог поверить в трагичную развязку, если бы не высунувшееся из груди окровавленное древесное острие, могло показаться, что воин каким-то чудом залез на дерево и теперь задумчиво созерцает небо.
Глядя на лицо подземника, чья и без того темная кожа от потери крови совсем почернела, Шестерня произнес:
– Надо б Маховику сказать, чтобы подлетел поближе.
– Боишься, как бы чего ценного не осталось?
– насмешливо бросил Зола, покосившись на распухший мешок товарища.
Пещерник поскреб затылок, сказал в раздумии:
– Маховику будет не лишним знать. Те, что по полянке разбросаны, возможно, тоже не знали, потому и лежат теперь...
– Маховик, если и не знал, то догадывался, - обронил Дерн.
– Оттого и спустился сразу же, едва что-то в облаках померещилось.
Шестерня сдвинул брови, сказал упрямо:
– Все равно. Надо подлететь ближе, рассмотреть...
– Чего там рассматривать?
– В проеме надстройки возник Маховик, окинув взглядом пространство вокруг, подошел ближе, сказал устало: - Вы пока по лесу бродили, я уже успел насмотрелся. Обычный подземник на обычном драконе - разве, что не в очень обычном месте, - он хохотнул.
– Что-то я таких "обычных" драконов не припомню, - нахмурившись, произнесла Себия.
– Ездовых хватает, но таких.... Под землей особо не полетаешь, да и незачем.