Найон
Шрифт:
– А я сказал, до тебя не дошло? Ни к чему не прикасаться! Выживет Коленька Иванович и без заявления. На выход! И кабинет запрём, чтобы никто ничего не сдвинул.
Лампон задумался, выходя в коридор.
– Послушай, командир. Мы могли сдвинул стол, зацепить ещё что-то. Может, военные уже в пути.
– Не думаю. Стол он сам мог сдвинуть, уборщица тоже. Здесь кнопку никто не устанавливает.
– А он говорил…
Ухарева схватил приятеля за плечи и хорошенько встряхнул:
– Ты хочешь всё испортить? Ни слова о том, кто… Заруби себе на носу!
– Ладно. Остаётся только ждать – приедут или нет.
– Приедут. Связи нет – пришлют специалиста. А когда от него не получат сообщения, сами поднимут тревогу. У нас есть день, чтобы унести подальше ноги. Находим глухую деревню и живём в ней, налаживаем жизнь. С продуктами, в первую очередь.
– А кто не с нами?
– Пусть дождутся «спасателей» своих, мы никому не навязываем, раз сами не понимают.
А назавтра в корпусах остались два десятка девочек и шесть мальчиков, они не хотели уходить далеко от своих кроваток. Им не понравились обещания бунтарей: да хоть на соломе будем спать, лишь бы не на фронт. Эту команду возглавила Лепека – большой знаток конфет.
Весь штат сотрудников был заперт в подвале, на хороший замок, и ключ восставшие унесли с собой. В ту же ночь Коленьке Ивановичу приснился сон. Очередной праздник, под громкую музыку.Он привычно занял место на главной трибуне, в актовом зале.
– Завтра мы с вами расстанемся, ребята. Поедете жить в город, каждый получит квартиру. Я просто хочу предупредить: вы попадёте во враждебную среду. Они, живущие там, не хотят работать. Им сто рублей не деньги.
– О-о! Сто рублей! Дайте мне, я всё сделаю, – послышалось из зала.
– Веди себя хорошо, Смотынь. И запомни: тебя там будут называть иначе. Выдадим документ, где будет фамилия, имя и отчество. Вы все должны привыкнуть к новым именам и откликаться.
– А когда мы побьём лентяев палками?
– У вас ещё будет время. Мы к вам придём на помощь, и вместе так их отделаем!
– Ура! Отделаем, да! Я жду дня. Это уже будет завтра?
– Надо потерпеть. Вам сначала следует осмотреться, научиться повторять за ними. Они идут в магазин, вы следом. Они что-то покупают, и вы это покупайте. Первое время будет трудновато привыкнуть к такой жизни, но вы у нас самые терпеливые, не зря же мы купили столько конфет. Ешьте, там вам никто конфет даром не даст.
– А мы их палками!
– Вот торопиться не надо, будет приказ. А до того дня вы подметаете улицы, по которым они ходят и бросают мусор.
– Поймаю – и палкой, палкой!
– Так нельзя. У них там свои правила. Вызовут милицию, потом посадят в тюрьму. Вы же не хотите, получив квартиру, уйти в тюрьму? Когда совсем привыкнете, дальше всё пойдёт, как по маслу.
– Сливочному? Я люблю сливочное масло! Сразу куплю кусок самый большой и съем.
– Прямо в магазине? Так нельзя. Надо масло принести домой, разрезать на кусочки, разделить на семь дней. Целую неделю вы будете кушать масло и вспоминать этот вечер. Сегодня вы без масла, мы решили устроить ужин из конфет.
– Ура! Слава нашему Коленьке! Ивановичу. А мне дадут имя Коленька?
Директор детдома устал от активности некоторых, перевёл взгляд на дежурного врача. Вкати-ка ты ему дозу, чтобы до утра не докучал. Врач с пониманием кивнул.
– Вот, а завтра за вами приедут автобусы.
– А сиденья мягкие?
– Мы для вас сделали всё возможное. Ночью люди будут работать, выбрасывать деревянные лавки из автобусов и устанавливать мягкие сиденья.
– Ура! Слава нашему Коленьке!
Глава 5
Виктора Сергей подхватил на выходе из двора, толкнул дверь на раскрытие.
– Как ты вовремя! – Малява был в гражданском сам, у товарища нашёл такие же изменения. – Потом скажут – созвонились.
– Скажут. – Сергей помчал по другому маршруту, почему принял такое решение, скоро узнаем.
– Заблокировали въезд с этой стороны. Может, людей не хватает.
– Умерли, в одну ночь.
– А сейчас сложно что-то предсказывать. Когда с МКС снимают репортаж о массовом бегстве НЛО, на поверхности тоже пойдут изменения, волна за волной.
Малява выждал момент, когда авто вышло на прямую.
– Ты намекнул вчера. Если я верно понял, кое-кто удачно съездил на рыбалку.
– Вот об этом я хочу поговорить, но где-нибудь, при порывах ветра.
Управление выглядело раненым бойцом. Вроде, ещё может держать автомат, но состояние таково, что впору посоветовать отряду перед отступлением: вы идите, я вас прикрою.
Техники на улицах стало на порядок больше. Переворот? Давно пора.
На шлагбауме охраны больше, чем обычно. Лейтенант посоветовал дальше пройтись пешком, прибавив:
– Возможны провокации, глядите в оба.
А через тридцать шагов выставлено дополнительное оцепление, вялые бойцы прибыли точно издалека, рожи не выспавшиеся. Палатка на тротуаре, из неё показалась санитарка, следом военный. Почва под ногами мощно вздрогнула, живым пришлось брать новые ориентиры. Волны над крышами не наблюдалось, колонны грузовиков плавно переименовались в деревья.
Им навстречу выдвинулся офицер без знаков отличия. Было ощущение, форму примерил только что, наспех.
Уточник призадержал шаг, шепнул довольно громко: «Старый знакомый!»
Малява не сразу разглядел полковника. Шалаумберг как-то неудачно маскировался, словно был лишён всех привилегий. Почему бросился к ним – это не понятно.
– Молчите и слушайте. Меня отправили в отпуск, но это чистая отставка, меня не проведёшь. Вам скажут… вы же на совещание, верно? Вам скажут, что меня отправили на лечение, возможны варианты. Так вот, ни единому слову не верьте.
– Чем мы можем помочь? – вырвались фальшивые нотки.